Илья Найшуллер: «Не обязательно целиться только на прокат в СНГ – все двери открыты»

«БК» вспоминает 2015 год с тем, кто делает кино

Имя Ильи Найшуллера прогремело за несколько лет до его прихода в большой кинематограф – после съемок необычного клипа на песню Bad Motherfucker для группы Biting Elbows. В 2014 года Тимур Бекмамбетов дал ему шанс запустить большой полнометражный кинопроект: необычный триллер ХАРДКОР, снятый камерой «от первого лица». В 2015-м он наделал много шума на кинофестивале в Торонто, открыв перед Наишуллером невероятные перспективы, включая возможность выйти на мировой уровень.  

Илья, каковы ваши итоги 2015 года как зрителя?

Мой любимый фильм в этом году – КОНЕЦ ТУРА с Джесси Айзенбергом и Джейсоном Сигелом. Это очень простое разговорное кино, но я был под сильнейшим впечатлением. Сигел, который комедийный актер, сыграл очень тонко сложную драматическую роль. Я с ним встретился недавно, и мы решили, что если будет время и возможность, поработать вместе было бы здорово. И еще мне очень понравился МАРСИАНИН – наверное, лучший фильм Ридли Скотта лет за пятнадцать. Очень впечатлила интонация – легкая, ироничная, любой другой сделал бы жесткую драму. Круто, что эта картина прекрасно заработала. Всегда приятно, когда хорошие фильмы собирают в прокате.

К слову о прокате: чего вы ждете от проката ХАРДКОРА, в первую очередь в России?

Я не знаю, что будет с прокатом. Может быть очень хорошо, а может – и нет. Я прекрасно осознаю все трудности. В любом случае ХАРДКОР уже имеет позитивное влияние – тем, что лишил всех, кто хочет заниматься кино в России всерьез, оправдания. Почему у меня получилось? Чем я лучше или хуже других? Снимал клипы, мечтал о кино с детства, и вот сделал ХАРДКОР. Это значит, что пробовать могут все. Что не обязательно целиться только на прокат в СНГ – все двери открыты. Если сделать интересный, качественный продукт, то возможно все. Мне уже написали около сотни русских людей (молодые режиссеры, сценаристы, операторы и так далее) на почту и в «Фейсбук», что, мол, спасибо за ХАРДКОР – это реальный пинок под зад и пора работать! Если мой фильм даст творческий импульс пробовать новое, а в идеале – побудит продюсеров вкладывать деньги в свежие проекты, это будет лучшее достижение.

А вы сами ощущаете себя частью российской индустрии?

Честно, я очень мало знаю людей – какое-то количество актеров, есть пара режиссеров, фильмы которых я жду с удовольствием. Но чтобы я врос в индустрию – этого сказать не могу. Все мои замыслы до ХАРДКОРА заканчивались, едва начавшись. Я писал сценарии, неудачно общался с продюсерами, и в какой-то момент понял, что дело скорее всего в них, а не во мне. И я решил, что не готов работать с людьми, чьи мнения в большинстве случаев очень сложно уважать, ибо они не подкреплены ни творческими, ни финансовыми результатами. Поэтому я особенно благодарен Тимуру Бекмамбетову за то, что он обратил на меня внимание. Звучит самонадеянно, но я больше ассоциирую себя с тем, что происходит в Штатах. Последние знакомства с продюсерами, актерами, сценаристами меня очень бодрят, в то время как в России у меня ничего не происходит. Мне за эти полтора года дома прислали всего два сценария, которые мне не очень понравились. А в Америке я уже прочитал пятьдесят, из них пять – довольно крепкие. Сейчас мне было бы интереснее делать интернациональный проект, чтобы имелась теоретическая возможность международного проката.

Как вы считаете, почему в России оригинальные проекты требуют, как правило, большой доли везения и Тимура Нуруахитовича Бекмамбетова в качестве продюсера, чтобы состояться? 

У меня ощущение, будто у нас мало людей понимает, что они делают в глобальном смысле. Они просто пытаются заработать деньги. Конечно, кино – это бизнес. Я прекрасно понимаю, что занимаюсь самым дорогим искусством. Если бы я рисовал что-то на холсте, никто не говорил бы мне, какие краски использовать. И хотя в Америке прибыль тоже почти всегда на первом месте, но на втором – желание сделать крутое кино. У нас, скажем так, не совсем правильные намерения – продюсеры делают деньги, но не стремятся заниматься творчеством. Я сейчас говорю не про всех, но про многих.

Вернемся к ХАРДКОРУ. У вас было заранее ощущение того, что фильм «выстрелит» в Торонто?

Когда мы закончили съемки где-то полтора года назад, мне уже казалось, что что-то особенное получается. А когда в феврале был сделан финальный, третий монтаж (еще без графики, музыки, звука), я осознал, что это будет очень хорошее кино. И когда где-то дней за десять до фестиваля мы вместе с Тимуром Бекмамбетовым посмотрели в Америке готовый фильм, я знал, что в Торонто все пройдет прекрасно.

Вы же были в зале на премьере? Как реагировали зрители? Был ли какой-то дискомфорт из-за формата?

Нет, не было. Мы все продумали – начало очень плавное и прогрессия идет постепенно. Мы вообще это ставили перед собой как одну из основных задач – чтобы зрителям было комфортно смотреть. Иначе все остальное было бы бессмысленно.

У профессионалов не было недоверия по поводу формата?

После просмотра точно не осталось. Более того, с их стороны внимания было даже больше. Уже после фестиваля у меня недели две проходили встречи, и мне задавали десятки вопросов о том, как это все сделано. Те, кто занимается кино, прекрасно понимают всю сложность проекта. Кино вообще вещь сложная, даже если в кадре всего два человека, разговаривающих в комнате. Тем более когда ты делаешь экшн.

Как вы считаете, кто-то пойдет за вами следом и станет делать кино от первого лица?

Думаю, все зависит от проката ХАРДКОРА. Индустрия работает на прецедентах, и если фильм хорошо пройдет в кинотеатрах, то будут продолжатели. А если нет, то просто эту манеру станут использовать частично. В любом случае большой волны фильмов, полностью снятых от первого лица, не будет, но этот прием начнут использовать чаще. Конечно, есть много скепсиса на наш счет, я сам чувствовал бы то же самое. Поэтому с самого начала я не хотел делать фильм только ради одной «фишки», и мы долго работали над тем, чтобы «оправдать» этот прием. И любой скептик, когда придет в кино, теперь увидит, что держать внимание все 90 минут все-таки можно.