Дмитрий и Анна Шпиленок: «Самое важное в съемках на Камчатке – не отчаиваться и верить в себя, как мы поверили в Ветра»
Создатели «Огненного лиса» рассказали БК об особенностях работы на территории заповедника, экстремальных условиях съемок, а также о лисах, медведях и других своих персонажах
Семейная лента ОГНЕННЫЙ ЛИС о приключениях лиса Ветра на территории Кроноцкого заповедника на Камчатке стала самым кассовым российским фильмом о дикой природе. К концу минувшего уикенда в его копилке уже 51,6 млн рублей, прирост сборов на второй неделе достиг 34,4%. В эксклюзивном интервью «Бюллетеню кинопрокатчика» создатели проекта, режиссер Дмитрий Шпиленок и автор сценария Анна Шпиленок, рассказали об особенностях работы на территории заповедника, экстремальных условиях съемок, а также о лисах, медведях и других своих персонажах.
Расскажите, пожалуйста, как вы выбирали героя и как нашли сюжет для картины ОГНЕННЫЙ ЛИС? Была ли предварительно какая-то история?
Анна Шпиленок: Предварительно у нас есть какая-то канва сюжета, основанная на графике жизни. Мы знаем, что медведи выходят в апреле или у лис на Камчатке брачные игры начинаются в январе-феврале. А чтобы появился сценарий, нам нужно много снимать, выбирать героя и ждать какие-то события, ключевые моменты в его жизни, необычные и уникальные только для него. Мы выбрали Ветра только в середине второй экспедиции, после долго наблюдения и съемок нескольких семей лисиц. Мы снимали параллельно много особей, потому что история каждой лисицы в дикой природе может оборваться в любой момент. Они могут передвинуться, погибнуть от хищника, что-то может случиться, могут погибнуть лисята, и тогда это уже будет не семейный фильм.
Дмитрий Шпиленок: Первые полтора года Ветер был трусишкой, который от всего убегал, и зрителей не заинтересовал бы такой герой. В остальных семьях появлялись волчицы, рыси, пропадала беременная лиса. И здесь самое главное было сохранять баланс, чтобы лисы нас не боялись и чтобы они при этом вели себя непринужденно. Поэтому мы сохраняли дистанцию, использовали фотоловушки, применяли какие-то антивандальные инновации. Обязательно была защита от медведя, потому что медведь все пробовал и в первый год повредил нам дорогостоящее оборудование. Это было трагедией, но потом мы разобрались, как приспособиться ко всему. Самое важное здесь – терпение. Над такими проектами невозможно работать большой съемочной группой, поэтому мы снимали вдвоем. Лисы сразу же ушли бы с этой территории, и на этом все закончилось бы. Невозможно приехать, снять сливки и быстро отработать. Мы ждали развития сюжета и старались, чтобы актеры не чувствовали прессинга. А это значит, и большие расстояния, и долгое время наблюдения. Допустим, зимой мы ждали неделями, чтобы просто снять один кадр, как лис выйдет из норы. Каждый день терпеливо на рассвете, еще в темноте выходили и в темноте возвращались. Иногда ждали при сильном ветре в 40 метров в секунду, так что приходилось Анну привязывать. Надо очень искренне любить эту тему, чтобы преодолеть такие сложности, и это тот случай, когда если можешь не снимать – не снимай.
Как и почему вы выбрали для съемок Камчатку? Как в целом проходили съемки?
Анна Шпиленок: С Кроноцким заповедником нас связывает большая любовь и работа Дмитрия здесь в прошлом. В Южно-Камчатском заказнике Дмитрий вообще шесть лет посвятил борьбе с браконьерством на Курильском озере. Об этом он рассказывал в фильме «Нерка. Рыба красная», где я выступала продюсером. А о лисах Дмитрий всегда хотел снимать. И чтобы обратить внимание людей на эти места, показать, насколько они красивые и насколько нуждаются в нашей защите, лучше лис не найти, потому что они милые и сразу вызывают эмоциональный отклик у людей.
Дмитрий Шпиленок: Лисы – лучшие рассказчики, обладают харизмой и смекалкой в хорошем смысле слова, и за ними интересно наблюдать. Лисы пронизывают все ландшафты, вызывают симпатию, поэтому являются лучшим проводником в мир дикой природы.
Действительно ли вы проводили по 7–9 месяцев в тундре? Добирались туда на вертолете и время от времени получали продукты с вертолетом?
Дмитрий Шпиленок: До ближайшего магазина – месяц пешком. Поэтому нам забрасывали продукты вертолетом раз в 2-3 месяца зимой, летом – чуть чаще. Несколько раз передавали оказиями с туристами. 90 процентов пищи составляли гречка и простые, непортящиеся вещи. Чтобы в случае задержки борта по непогоде они оставались съедобными.
Анна Шпиленок: Логистика там невероятно дорогая. Чтобы добраться до нашей локации, большой вертолет Ми-8 должен лететь где-то один час пятнадцать минут. Потом нужно оплачивать возврат борта в город. Таким образом это обходится в более чем миллион рублей, поэтому мы летали на 7–9 месяцев.
Дмитрий Шпиленок: Перелет туда-обратно на маленьком «Робинсоне» стоит дешевле, около 250 тысяч рублей. Но все равно таких денег на проекте у нас не было. Первые два года вообще не было никакого бюджета, и никто не понимал, что мы хотели, потому что такие фильмы у нас не делали и в нас не верили. Отсутствие понимания было самым сложным в съемках, потом при монтаже и поиске прокатчика. С кем бы мы ни встречались из дистрибьюторов, все говорили, что документальное кино неинтересно для киноаудитории.
Анна Шпиленок: Говорили, что это нишевое кино и зрители на него не пойдут. Только «КарроПрокат» поверил в проект еще тогда, когда не было бюджета на рекламу и не было никаких рекламных спонсоров. Сейчас прокат поддерживает ВТБ.
Да, «КарроПрокат» прокатывает фильм как документальный блокбастер.
Дмитрий Шпиленок: Было бы сложно защитить такие места, как Кроноцкий заповедник, и вообще изменить отношение к заповедной системе в России, если бы мы снимали иллюстрацию учебника биологии, такие научно-популярные фильмы не вызывают душевного отклика, и мы не хотели делать агитку. Мы хотели, чтобы зритель сам пришел к глубокому пониманию, что заповедники и национальные парки должны восприниматься как гордость и предмет национального достояния. Люди должны прочувствовать сердцем и, прожив глубокие эмоции, по-настоящему влюбиться в дикую природу. В России самая большая сеть заповедников, но они поддерживаются на совершенно минимальном уровне по сравнению с Канадой или другими странами, где ведется серьезная работа, в том числе государственная, по бережному отношению к этим территориям. В нашей стране к ним относятся с потребительской точки зрения. В Южно-Камчатском заказнике мы задерживали множество людей, охотившихся на медведей, потому что им нужен был медвежий жир на продажу. В конце концов стало понятно, что люди не понимают, чего мы от них хотим, и бесполезно их останавливать насилием. Им кажется, что природные ресурсы заповедников – это их кладовые, куда можно пойти, убить, забрать, взять. Тогда пришло понимание, что надо начинать с детей и обращаться к ним с таким посланием, чтобы зритель сам делал выводы и, повзрослев, принимал решения в защиту этих территорий.
Анна Шпиленок: Научно-популярные фильмы о животных предлагают подход сверху вниз в стиле учебника по биологии: вот, зрители, мы вам сейчас расскажем о лисах, сколько они весят, сколько рожают и так далее. А если отнестись к ним как к равным, как мы это сделали, то получается история, мы видим в ней себя. Животные испытывают сложные чувства, это биологический факт, но люди об этом не задумываются. И научно-популярные фильмы об этом не рассказывают. Именно это заставляет людей сопереживать, как-то отзываться и следить за историей главного героя, а это и есть кино для большого экрана, которое мы хотели сделать.
Так как вы связаны родственными узами с руководством заповедника, наверное, вам легче там снимать. Но насколько в заповедниках могут снимать сторонние кинематографисты?
Дмитрий Шпиленок: Многие заповедники открыты для съемок кинематографистов. Работа съемочных групп с большими проектами с экологическим посылом бесплатна. Тут недостаточно просто приехать и попросить о съемках, нужно сделать что-то и для заповедника, по крайней мере, проект должен поддерживать деятельность заповедника. Если вам нужен сопровождающий для охраны, то это дополнительные расходы для парка. Я все-таки состоял в оперативной группе Кроноцкого заповедника, поэтому нам не нужно было сопровождение инспектора. К примеру, мы дежурили на браконьерских петлях для медведей. Медведь попадает в петлю, если человек приходит, то пристреливает его. И мы ждали браконьера, даже не имея пуль Комарова, чтобы усыпить медведя. На сопредельных к Южно-Камчатскому заказнику территориях есть небольшие поселки, и жители таким образом добывают себе медвежатину, чтобы кормить собак, продавать в Китай желчь и лапы. Петля стоит копейки, представляет собой небольшой металлический тросик и их расставляют в большой концентрации. Таких случаев очень много, и чтобы их остановить, надо хотя бы раз или два поймать этих людей. Если просто собрать тросики, то на следующее утро они снова появляются и медведи попадаются, из-за чего долго и мучительно умирают. Мы дежурили много раз по несколько недель, а это очень опасно, потому что если медведи срываются с петель, то сразу нападают на людей. Пришлось много лет испытывать такой ежедневный риск, чтобы заслужить эту экспедицию. То есть дело не в родственных связях, наоборот, я долго вкладывался и работал. Кроноцкому заповеднику мы передаем некоммерческие права на все проекты, которые были сняты на его территории. Так уже переданы права на фильм «Нерка. Рыба красная», сразу после завершения проката ОГНЕННОГО ЛИСА некоммерческие права на фильм также передаются заповеднику. Надо просто приезжать в заповедники, а волонтеров там любят, и делать что-то полезное для заповедника, выполнять какую-то работу. Мы занимались авиапатрулированием территорий, участвовали в охранных мероприятиях. Заповедники охотно приглашают фотографов и съемочные группы. Но не так, что вы будете только снимать, а вам выделят все ресурсы. То есть обязательно надо идти навстречу интересам заповедника, чтобы сотрудничество было взаимноплодотворным. Необходимо вкладывать свое время, энергию, личные ресурсы.
Помогали ли вам в процессе как-то власти? Региональная кинокомиссия? Какие-то сервисные компании?
Анна Шпиленок: Губернатор Камчатки Владимир Викторович Солодов написал для нас письмо поддержки, когда мы подавали заявки на гранты в Президентский фонд культурных инициатив на создание проектов вокруг фильма: две книги, фотовыставки. Письмо губернатора не является экспертным заключением, поэтому это не панацея, но надо отдать должное: Владимир Викторович всячески нам помогал. Писал о нас в своих соцсетях, продвигал наши инициативы и поддерживал на уровне пиара.
Дмитрий Шпиленок: В аренду брать технику для таких проектов невозможно, поскольку тогда придется платить за каждый день в течение 9 месяцев экспедиции. Никакой спонсор никогда не покроет эти расходы. Первые два года мы, к сожалению, снимали на фотоаппараты. И только на третий год у нас появилось профессиональное оборудование. Тогда мы познакомились с туристом, который увидел, насколько мы горим проектом и в каких экстремальных условиях снимаем, и предложил приобрести нам камеру Red. Всю имевшуюся собственность на тот момент мы уже вложили в производство «Нерки», а доход от продажи прав на нее вкладывали в этот проект. Под конец второго года ресурсы уже закончились. Этим туристом оказался генеральный директор компании BIM New Tech Дмитрий Войновский, первый спонсор нашего проекта, поддерживавший нас морально и ставший нашим талисманом. После появления Войновского мы получили субсидию минкульта.
Что бы вы порекомендовали коллегам, если бы они тоже выбрали Камчатку местом для съемок?
Анна Шпиленок: Для съемок на Камчатке необходимо запастись терпением, потому что придется работать в экстремальных условиях. Постоянно стоят туманы либо туманы с дождем. Вверху хорошая погода, а у земли, до ста метров в высоту, все сидят в молоке. И животные, конечно, не актеры, которым отщелкнул хлопушкой – и они начали играть. Их нельзя заставить что-то делать, не говоря уже о том, чтобы просто присутствовать на съемочной площадке. Самым сложным на съемках было ходить каждый день на площадку через болото и не обнаруживать там лис, потому что у них свои дела и они не знают, что про них снимают фильм.
Дмитрий Шпиленок: Режимный свет иногда был раз в месяц. Дожидаешься режимного света – а лиса нет. И вот чтобы что-то снять, мы ждали неделями. Если бы мы хотели снять научпоп, то завершили бы работу за 7-8 месяцев. А мы поставили высокую планку, и нам важно было снять эмоциональный фильм о реальной жизни с каким-то событиями. В отличие от научпопа, у нас не было подмены героя, там могут 5-6 раз менять животных. А мы смогли одного лиса снять на протяжении трех лет и показать все его метаморфозы, как от забитого лисенка он стал королем тундры. Это было большой удачей. И самое важное в съемках на Камчатке – не отчаиваться и верить в себя, как мы поверили в Ветра. Два года нас преследовали неудачи, пропадали герои, задуманные сценарии не исполнялись, средства заканчивались. И вот если бы мы остановились тогда, был бы провал. Все-таки надо двигаться дальше, несмотря ни на что. Нас держало только глубокое желание отразить прекрасный мир Камчатки и Кроноцкого заповедника. Из любви к этому месту рождались силы, терпение, желание делать и заражать других людей своей любовью.
Действительно ли следующий ваш фильм будет о камчатских медвежатах? Когда вы начнете работу над ним?
Анна Шпиленок: В таком же стиле эмоциональной истории, который мы нащупали, хотим снять фильм о медвежатах на Камчатке. Мы должны были приступить к съемкам в апреле, но задержались из-за переноса релиза ОГНЕННОГО ЛИСА на май. В ближайшее время мы начнем работу над новым фильмом – либо с осени, либо со следующего года.
Дмитрий Шпиленок: Нам бы, конечно, хотелось еще снимать и снимать о лисе, потому что чем глубже мы погружались в этот сказочный мир, тем больше понимали, какие еще тонкости, эмоциональные моменты можно отразить. Поэтому мы остановились усилием воли, придумали идею следующего фильма на Камчатке, а потом уже решили отправиться в Арктику. Она сейчас недоступна, так как поездка туда требует еще гораздо более высоких бюджетов. Там и заброски сложнее, и экспедиции нужно тщательнее готовить. Мы мечтали снять следующий фильм о приключениях русского песца, арктического лисенка на просторах Арктики. Сейчас все-таки закончим с Камчаткой, где хорошо знаем локации. Там есть места, где на протяжении всей истории бывали только десятки людей. Это потрясающие ландшафты уровня долины гейзеров. На фоне этих видов мы хотели бы снять такую же семейную эмоциональную историю.
Фото: из личного архива спикеров
