Жора Крыжовников: «Если хотя бы один раз люди подхлопают песне, то задачу нашу мы выполнили»

Режиссер «Самого лучшего дня» о концепции караоке-кино, комедиях и свежих идеях

Первый ГОРЬКО! – полнометражный дебют режиссера Андрея Першина, более известного под псевдонимом Жора Крыжовников, – случился лишь в 2013 году. А кажется, что этот харизматичный исследователь нетрезвой русской души в отрасли уже давным-давно. Его острый киноязык вызвал немало споров и последователей, а кассовые достижения его комедий – в том числе и зависть, наверное. 24 декабря в прокат выходит третья работа Крыжовникова, караоке-комедия САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДЕНЬ, в основу которой легла переработанная пьеса Александра Островского «Старый друг лучше новых двух». Нам довелось подробно побеседовать с ее постановщиком и задать ему вопросы, которые, уверены, возникнут у каждого посмотревшего.

В отличие от дилогии ГОРЬКО!, где вы были сценаристом и режиссером, на проекте САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДЕНЬ вы еще и один из продюсеров. Это что-то существенно поменяло в работе над картиной?

Безусловно, потому что теперь я в курсе всей маркетинговой ситуации, как могу, участвую в выборе креативов и в принципе во всем, что связано с продвижением картины. Конечно, продюсерские функции от режиссерских отличаются.

А вам нужно все это как режиссеру – знать маркетинговые нюансы?

Я учился у Марка Захарова, который относил к задачам режиссера в том числе и понимание, кому эта постановка будет интересна и кто на нее купит билет. У нас в мастерской (театральной, но тем не менее) высшей похвалой было: «Я бы на это билет купил». Поэтому в силу своего образования и бэкграунда я изначально заточен на то, чтобы попытаться рассказать историю так, чтобы билет купили. Чтобы история была востребована зрителем. А когда мои функции расширились до продюсерских, я по большому счету просто получил инструментарий для того, что и так пытался делать, будучи зрительским режиссером. Для меня аудитория – главная награда. Зрительский интерес – главная оценка. Понимаете, да? Поэтому мои фильмы никогда не попадут ни на какой фестиваль. Просто потому, что меня это не интересует. 

В этом смысле ГОРЬКО! 2 для вас – недоработка? Ведь на него купили меньше билетов, нежели на первый фильм. Или вы как-то по-другому для себя объясняете отсутствие прироста по отношению к первой части? 

У меня, безусловно, есть свой диагноз, почему это произошло. Без разбора собственных ошибок двигаться дальше невозможно, поэтому нужно быть в этом смысле честным с самим собой. Другое дело – стоит ли это озвучивать, чтобы на моих ошибках учились другие? Я не знаю. В любом случае если вторая часть собирает меньше первой, то это, конечно, недоработка. Что-то, значит, для части аудитории оказалось не так интересно. Тимур Нуруахитович Бекмамбетов, например, считает маркетинговой ошибкой ГОРЬКО! 2, что не заявлялось, а наоборот, скрывалось то, что это поминки. По его мнению, надо было провоцировать разговоры из серии: «Да они с ума сошли – про поминки комедию сняли!» Например, в гроб всех положить и сделать такой постер. Я не знаю, кто прав. Как бы то ни было, это находилось в зоне нашей ответственности, и мы могли сделать так, чтобы произошел прирост сборов. Хотя знаете, есть пример ИНДИАНЫ ДЖОНСА: в американском прокате вторая часть показала 30-процентное падение сборов, а третья – прирост. Даже на таких мощнейших франшизах подобные вещи происходят – никто от этого не застрахован.

Вы рассматриваете САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДЕНЬ, условно говоря, как продолжение всей этой «горькой» истории?

Нет, конечно. Это отдельная история, совершенно другая. Они совпадают, может быть, по фактуре юмора, по характеру ситуаций, в которые попадают герои. Но, тем не менее, САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДЕНЬ – гораздо более аттракционная картина. Там больше музыки. Это ведь музыкальная комедия. Этот жанр находится в геноме российско-советского зрителя. Во всех комедиях, которые составляют золотой фонд отечественного кино, герои поют. Иногда просто под гитару, а иногда, как Андрей Миронов, вдруг ни с того ни с сего, сидя на палубе корабля, делают пас руками и начинают петь песню. Этот жанр в советское время был востребован. И я думаю, что мы с некой ментальной точки зрения не поменялись настолько, чтобы вдруг отринуть музыку. Более того, по секрету скажу: на фокус-группах суперуспешных ЕЛОК публика отмечала, что для новогоднего фильма там маловато музыки. Мол, вот если бы еще была музыка!.. Мне кажется, мы в этом смысле точно попадаем в ожидания аудитории – наш новогодний, праздничный танцевальный, практически индийский финал создает нужное настроение, и зритель из зала будет выходить, напевая, а возможно, даже и пританцовывая.

Для картины, которая позиционируется как караоке-комедия, нам показалось, что в САМОМ ЛУЧШЕМ ДНЕ не так уж и много музыки. Какие задачи вы ставили перед собой в этом отношении? Как высчитывалось, сколько музыкальных номеров нужно для темпоритмического баланса?

Очень неожиданно то, что вы говорите. В первый раз такое слышу. У меня, наоборот, было опасение, что мы можем музыкой в какой-то момент и перекормить, как любым блюдом, даже десертом. Наверное, это настолько индивидуальное ощущение... Я сверялся с другими мюзиклами (MAMMA MIA!, МУЛЕН РУЖ – теми, которые мне нравятся) по количеству музыкальных номеров, специально, чисто статистически, – и у нас не меньше. Просто они неравномерно распределены – есть зоны, где одна песня заканчивается и практически тут же начинается другая. Они просто разножанровые: где-то спели в караоке, где-то – в машине, где-то – частушку. Практика показала, что если поставить несколько композиций подряд, то они перестают работать. Когда мы презентовали свой материал нашим партнерам, то сделали сначала нарезку только из музыкальных номеров – не работает, сделали с драматическими сценами – работает. Мы ведь все-таки не музыкальная радиостанция. Мы все равно должны рассказать историю, и реальное удовольствие от нее возможно, только если ты с героями через что-то прошел. Если же ты с ними только поешь… Вот вам пример. Несколько лет назад начали падать цифры музыкальных телеканалов. В свое время MTV, «Муз-ТВ» показывали нормальные рейтинги, а потом ориентация на музыку перестала работать. Неинтересно, когда только одна музыка. Народ все равно хочет узнавать человеческие истории, смеяться, грустить, сопереживать, угорать, но над людьми. Музыка скорее раскрывает что-то в персонаже, но чтобы быть самостоятельной единицей удержания внимания в рамках кино – это, я думаю, невозможно.

На Кинорынке в Сочи обещали, что будут подстрочники. Они будут?

Обязательно! Мы до последнего работали над тем, как это все должно выглядеть. Мы изучили опыт других стран: индусы – большие мастера музыкального кино, у них есть история с титрами, и американцы, как ни странно, выпускали картины с караоке-титрами. Мы уже сделали тысячу и один вариант титров, поэтому, конечно, в кино будет версия с текстами, чтобы зритель, если почувствует в себе силы, мог подпеть.

То есть это прием, именно чтобы намекнуть зрителям, что можно подпевать, не стесняясь? Слова-то всех этих песен народ, в принципе, и так знает. 

Да, это подсказка. Знаете, кино – это момент некого ритуального объединения, когда мы все вместе смотрим одно и то же и вместе реагируем, отчего, возможно, реагируем сильнее, нежели поодиночке. Поэтому я смотрю на нашу караоке-задачу так: даже если это случится один раз и люди хотя бы просто подхлопают песне, то мы уже задачу нашу выполнили – потому что мы рассказываем историю, чтобы народ в зале в некоем одном переживании, одной эмоцией объединить. Но я не исключаю артефакты зрительской реакции, что разогретая публика в хорошем новогоднем настроении может и запеть. Мой театральный опыт подсказывает еще вот что: когда люди в зале с одного места работы (так называемые целевые показы), уровень реакции всегда падает. Удивительное дело, но зрители должны быть незнакомы друг с другом. Когда знакомы, то я понимаю, что мои коллеги смотрят на меня, как я реагирую, и это все немножко гасит восприятие. Так что я не исключаю, что в новогоднем настроении незнакомые люди на позитиве запоют. Еще я разговаривал с лидерами музыкальной индустрии, просто на уровне консультации, например, с Константином Меладзе, которому я рассказал о нашей задаче и о том, что мы хотим заставить людей петь в кинотеатре. Он сказал, что это возможно. Это очень зависит от зала, но, тем не менее, если подхлопывать, если обращаться напрямую, то, в принципе, это может произойти. В общем, мы работаем на то, чтобы люди подпели, спели, получили уникальный опыт в кино, которого у них до этого не было, и тем самым побывали на аттракционе, который никто другой сейчас на рынке предложить не в состоянии.

Схожие задачи еще и у ГОЛОСОВ БОЛЬШОЙ СТРАНЫ в этот Новый год. Вообще интересно: в нашей стране ведь действительно очень любят караоке, любят советские комедии, где поют, но почему-то до настоящего времени жанр музыкального фильма в современном кинематографе (за исключением СТИЛЯГ, которые были все-таки не про это в первую очередь) не был успешным. И почему-то именно в эти праздники выходит сразу два мюзикла. Как вы думаете, почему?

Я так скажу. Побеждает только тот, кто делает что-то в первый раз. В то, что ЕЛКИ – альманах новогодних историй – могут собрать деньги, не верили даже некоторые люди в компании «Базелевс». В итоге 701 миллион рублей у первой части и сейчас уже «ЕЛКИ для бедных» выпускают все кому не лень. Все, у кого не хватает фантазии и творческого потенциала, теперь делают альманахи. Трудно было поверить, что самым кассовым фильмом 2013 года окажется российская военная драма. Невозможно было представить, что СТАЛИНГРАД соберет 1,7 миллиарда рублей. Как? Да, масштабно, да, круто, и это произошло в первый раз. Сложно было поверить, что спортивная драма-байопик ЛЕГЕНДА № 17 соберет 923 миллиона рублей в 2013 году, потому что это было впервые. Мне кажется, кинобизнес должен удивлять, в нем должно быть что-то инновационное. А когда основная масса продюсеров идет по кейсовому сценарию, по прецедентной истории, то они так или иначе уже изначально ограничивают планку предыдущим проектом – больше собрать нельзя, потому что в конце концов люди идут в кино для того, чтобы увидеть то, что они еще никогда не видели. Для всего остального есть телевизор. Ты должен заставить человека подняться с дивана, пойти куда-то, да еще и заплатить деньги вместо того, чтобы просто включить телевизор. Для этого должна быть мощная мотивация.

Но при этом наша аудитория, в отличие от американской, довольно консервативная, оттого так хорошо у нас работают все эти бесконечные продолжения.

Я сейчас не про продолжения говорю. Конечно, они работают неплохо, но я говорю про то, как, к сожалению, мыслит бόльшая часть наших продюсеров. «Вот, посмотрите, «Базелевс» музыкальную комедию запустил, давайте и мы запустим». Что мне не нравится, что я не принимаю в современной российской индустрии, так это то, что люди работают на постер. Их задача – собрать постер с названием, жанром и людьми, а то, что там дальше происходит, реальный вкус продукта, их не заботит.

Вы сейчас говорите про кино на один уикенд?

Да, я про это уже не раз говорил на заседаниях сценарной группы Фонда кино: сформулировали фантик, закрутили, он блестящий, цветной, стенди большое, люди, глядя на него, улыбаются, название яркое, реклама есть, а когда фантик разворачивают, там ничего нет, нет хорошей актерской игры, нет интересного сценария. Этот вот кризис, мне кажется, мы переживаем. И более того, эти фантики еще ведь друг у друга воровать начинают, понимаете? Сейчас вот выходит проект, и по тому, как он выглядит, как сформулирован, даже по той истории, которую там рассказывают, это ведь одна из новелл вторых ЕЛОК! Неужели нечего больше рассказать? Неужели закончились истории? Вот это страшно. Потому что наш бизнес – мне кажется, все-таки рассказывание историй, а не печатанье постеров и не распространение флаеров.

Но без них ведь тоже нельзя. Сколько же примеров…

Нельзя, нельзя! Но все-таки мы рассказываем историю. Представьте себе ситуацию: прекрасная реклама фейкового «Айфона», который не работает, и средняя реклама работающего «Айфона». Понятно, что средняя реклама работающего телефона победит, потому что там продукт, а где-то продукта нет… И при этом часть коллег бесконечно удивляется, почему никак за 200 миллионов рублей перейти не может. Появляются разговоры о том, что комедии перестали работать. Да как же они перестали работать, если ЛЮБОВЬ В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ 3 вышла за 500 миллионов рублей, КУХНЯ В ПАРИЖЕ – за 500 миллионов, ГОРЬКО! 2 – за 500 миллионов? Теперь про музыкальную комедию, почему не было кейсов до. Как я уже сказал, наша российская индустрия все-таки еще как молодой птенец, который пробует летать, но периодически приземляется и снова пытается – уверенного полета пока нет. И поэтому, мне кажется, есть еще огромное количество жанров, которые пока не востребованы, пока не появились и не возродились. Советский кинематограф был настоящей индустрией. На фильм АФОНЯ было продано 62 миллиона билетов. У нас на самый кассовый проект СТАЛИНГРАД было куплено 7 миллионов билетов. Мы по мощи несравнимы с советской киноиндустрией. Телевидение – да, оно стало разнообразней, каналов больше, контента много, он качественный. Но в кино мы пока все еще находимся в ситуации послевоенной разрухи – и по количеству экранов, и по количеству востребованных зрителем жанров. Музыкальная комедия, мне кажется, – жанр перспективный сам по себе, широкий, неисчерпаемый, и наш фильм – просто первая ласточка, мы смельчаки, которые считают, что раз уж занялись таким рисковым бизнесом, как кино, то надо рисковать, а не отсиживаться в окопах проверенных кейсов.

Ваш главный герой Петя Васютин продолжает традицию советской комедии. В фильмах ИРОНИЯ СУДЬБЫ, МОСКВА СЛЕЗАМ НЕ ВЕРИТ, ЛЮБОВЬ И ГОЛУБИ, АФОНЯ героини выглядят цельными, сильными личностями, чего не скажешь об объектах их любви. Неизбежно возникает вопрос: зачем этим женщинам такие мужчины?

Вы назвали сразу несколько фильмов, которые я держал в голове, когда работал над картиной, а я вам назову еще ряд пьес, которые рассказывают о русском характере. И везде (это еще с Островского началось) женщина интереснее, глубже, душевнее мужчины. И раз мы сейчас с вами вдруг начинаем разбирать фильм с понятийной точки зрения, это значит, что история рассказана правильно – вы сразу переходите к теме. Понимаете? Для меня это, конечно, история про женщин. Это история про то, что любая женщина делает для своей семьи в десятки раз больше, чем мужчина, и ему остается только благодарить. И когда я нашел эту песню, «Спасибо за день, спасибо за ночь», то очень обрадовался, потому что понял: это именно то, что наши герои, наши мужчины должны говорить женщинам. Что касается спорности, то рассказывают, что когда прошли фокус-группы ИРОНИИ СУДЬБЫ: ПРОДОЛЖЕНИЕ, человек, который отвечал за подготовку аналитического отчета, сказал Константину Львовичу Эрнсту: «Знаете, очень спорят. И такие полярные мнения! Меня это пугает». На что Константин Львович ответил: «Лучше спорить, чем молчать». Поэтому если среди двух женщин, которые посмотрят наш фильм, возникнет два мнения, и одна из них поймет, что так бывает, что такое возможно и простить тоже возможно, а вторая – нет, то лучше не придумаешь, потому что это спровоцирует разговор. Понимаете, в чем дело? Я в этот финал верю – в том смысле, что прощение возможно. А еще я верю, что есть геном (почему я, например, с таким упоением смотрю на советское кино) и может меняться темпоритм монтажа, может меняться то, как выглядит герой, во что он одет, но Иван-дурак все равно остается основным персонажем российской мифологии. У Островского был, в свою очередь, Бальзаминов. Это счастливый человек, на которого падает счастье ни за что. Это вот тоже абсолютно русский миф. Посмотрим, насколько мы изменились. Я на самом деле не очень верю в то, что мы каким-то фантастическим образом в сущности основ своих поменялись. Да, внешне мы уже другие – прически, гаджеты... Но понимаете, это как «Ромео и Джульетта». Почему данная история продолжает жить столько времени? Да потому что молодые девушки все так же горячи, молодые юноши способны на жертву, и ради любви в определенном возрасте они готовы потерять все. Люди не особо меняются духовно. Русский характер существует, именно его исследованием мы и занимаемся.

А как насчет алкоголя? Комедия про россиян невозможна без пьянства? 

Начнем с того, что есть определение комедии от Аристотеля: она рассказывает о безобразном, но без боли. Смысл в том, что мы смеемся не над прекрасным, волшебным, голубоглазым и белоснежным. Мы смеемся над нелепым, нескладным, чудным, глупым, неумелым и так далее. Материал комедии – это то, что не получается. В свою очередь алкоголь часто вытаскивает из людей их потаенные пороки, которые становятся смешными. Алкоголь смешон не сам по себе – бутылка водки никого не насмешит. Смешит то, что человек под воздействием алкоголя начинает совершать нелепые поступки или, как наши герои, проявляет что-то в своем характере скрытое, пока он трезв. Здесь наш интерес связан с человековедением. Это первое. Второе – я сначала эту пьесу Островского, по которой сделан фильм, поставил в театре. Ко мне пришел директор театра и говорит: «Ну что же они так много пьют?» Я отвечаю: «Поверьте мне, дорогой Иван Афанасьевич, я сократил количество выпивания в десять раз по сравнению с Александром Николаевичем Островским». То есть на Руси много пили всегда. В принципе, наш герой свернул со своего счастливого пути под воздействием алкоголя. Алкоголь его сбил в начале истории и в конце он отказывается пить, потому что понимает: это не та дорожка. То есть если говорить о теме, о дидактике, то наш герой как раз проходит тяжелый, непростой путь отказа от алкоголя. Возвращаясь к вашему вопросу, насколько это необходимо и можно ли сделать комедию без алкоголя. Конечно, можно. Но мы рассказываем историю про россиянина, и как честные люди не можем скрывать правду.

Какова степень участия Тимура Бекмамбетова в работе над САМЫМ ЛУЧШИМ ДНЕМ? На ЕЛКАХ, если не ошибаемся, он обычно играл ключевую роль на этапе монтажа и маркетинга. 

Тимур участвовал в приемке сценария, потом я ему презентовал проект с раскадровками, а затем уже он посмотрел монтаж и внес свои предложения, бóльшую часть которых нам удалось реализовать. Он как студия выступает в первую очередь. Бекмамбетов находится на монтаже БЕН-ГУРА, и мы несколько часов с ним разговаривали по телефону после того, как он посмотрел фильм. Он высказал свои ощущения по поводу всех артистов, всех сцен, того, что можно сделать. Я его советам всегда радуюсь, потому что он, например, подсказал одну вещь в финале (я уже перемонтировал). То есть Тимур в этом случае как один из лучших продюсеров России вот сейчас вместе с нами на завершающем этапе. Просто в ЕЛКАХ (я чисто теоретически предполагаю) из-за формата, поскольку это разные истории и разная режиссерская рука, так или иначе на финальном этапе очень важно все привести к одному знаменателю. Здесь же от начала до конца снимал я, поэтому, мне кажется, с целостностью материала тут чуть проще, но, тем не менее, мы находимся с Тимуром в плотном контакте.

В этот раз в Новый год высокая конкуренция среди оригинальных российских проектов, бόльшая часть которых целится в одну аудиторию. ЕЛОК нет, большого голливудского кино тоже нет. И в этой связи кажется, что сверхзадача у всех – не только заработать денег, но и не потерять потенциальных зрителей в новогодние каникулы. Что вы думаете по поводу всей этой конфигурации? И как донести до публики, что без ЕЛОК тоже может быть хорошо?

Во-первых, нам есть что предложить зрителю, у нас веселая безбашенная музыкальная история – такой еще не было, такого актерского состава не было. Я уверен, что при том позиционировании, которое выбрано, нам удастся донести до зрителя такую простую вещь, что это главный комедийный аттракцион этого Нового года. Если все остальные так или иначе вынуждены апеллировать к тому, что было, то мы продаем то, что люди еще не видели. Во-вторых, у нас огромное число разных ТВ-спотов (447 GRP), из них больше трети приходится на Первый канал, который нас не купил, но дружески поддерживает. Наши гости появятся в «Вечернем Урганте», мы точечно стоим в «Голосе» и будем интегрироваться в другие программы. Причем в ТВ-спотах тоже будут титры – мы будем продавать не только песни, но и уникальную возможность подпеть героям в кино. Это что касается телевизора. Еще у нас акция с «Авторадио», которая удивила тех, кто обычно с ним работает, потому что мы интегрировали наш проект в его топовое мероприятие «Дискотека 80-х», выходящее на Первом канале в ночь на 1 января. В ходе него произойдет финал нашей большой истории – розыгрыш миллиона рублей и возможность спеть дуэтом со звездой на сцене «Дискотеки 80-х». На 70 миллионов рублей бартера эта акция выходит, огромное количество роликов, утренние эфиры «Мурзилок» и так далее. В-третьих, на мой взгляд, у нас есть самое необходимое для того, чтобы не потерять зрителя ни в новогодние каникулы, ни в какое другое время – это качество продукта. Впрочем, оценку качества выносит массовый зритель. Вот он придет и расскажет потом остальным, надо смотреть или нет.

В этом плане вы довольно самоуверенно стартуете 24 декабря, за неделю до Нового года. Остаться широко на 1 января можно будет, только если фильм пойдет, если сложится «сарафан». 

Я знаю точно, что он будет. Я смотрю фильм и понимаю: такого больше нет, это реально уникальный продукт. В этом наша сила. Все остальные – я вижу, что эти люди упорно пытаются сделать так, как надо. Я знаю, что есть проекты, которые стоят на 1 января только потому, что их продюсеры считают: да народ и так идет в кино. Вот это самое страшное. Вот такое отношение и приводит к кризису доверия российскому продукту, понимаете? И тут мы снова возвращаемся к разговору о тех, кто работает только над постером. Что касается излишней самоуверенности, то нет, это не так. Я переживаю. Я очень хотел бы, чтобы картина, что называется, нашла своего зрителя. Чтобы человек, которому все это близко и которого наше кино способно удовлетворить, узнал о нем, дошел до кинотеатра и решил потратить деньги на билет. Я бы этого очень хотел. У меня никаких шапкозакидательских настроений нет, но в то же время я верю в то, что у нас получилось сделать интересное кино. Достойное того, чтобы быть показанным на большом экране.