Евгений Григорьев: «Мне хотелось бы модернизировать Свердловскую киностудию и превратить ее в культурную институцию»
Креативный продюсер и заместитель генерального директора киностудии рассказал о том, чего удалось достичь за первые полгода работы, о планах студии и задачах, которые ставит министерство культуры
В декабре губернатор Свердловской области подписал постановление о создании в регионе кинокомиссии, также планируется введение рибейтов. Во многом это решение было принято благодаря инициативе Свердловской киностудии. В апреле этого года студию возглавила новая команда, которой фактически досталось мертвое предприятие. Одним из первых решений нового руководства стал запуск киношколы для обучения специалистов второго состава съемочных команд.
Расскажите, пожалуйста, что сейчас происходит со Свердловской киностудией? В каком состоянии вы приняли ее в апреле этого года?
В апреле этого года студия представляла из себя микропредприятие. Все огромное пространство было в основном занято офисами совершенно разной направленности. Это была киностудия без единой камеры, где фактически не снимались фильмы. Новая команда была призвана перезапустить кинопроизводство, чем мы сейчас и занимаемся. Свердловская киностудия – это не просто 16 тысяч квадратных метров в Екатеринбурге, это большое ментальное пространство в центре города. Было бы несправедливо относиться к ней как к очередной кинопроизводящей организации, это все-таки культурная институция – даже в том состоянии, в котором она сейчас пребывает. Помимо барбершопов и вендинговых автоматов, там все равно работают несколько детских школ танцев, студии музыкальной записи, проводятся экскурсии по киностудии для детей. Это место так или иначе связано с творческой деятельностью. Но кино там почти не снималось. Последней картиной стал БУРАН, снимавшийся в 2020 году.
Мы сначала провели оценку того, чем располагаем. Выяснилось, что ничем, кроме довольно крупного ежемесячного платежа за коммунальные услуги. Стало очевидно, что за восемнадцать лет такого существования износилась не только крыша, которая протекает над декораторским цехом. Все здание требует капитального ремонта и модернизации, потому что оно построено в 1943 году. Первое, что нам удалось сделать – включить студию в список опорных, наряду с «Ленфильмом», Киностудией имени Горького и «Мосфильмом». Мы надеемся и верим, что государство как собственник примет решение о модернизации самой восточной из уцелевших киностудий, как это было сделано с «Ленфильмом» и Киностудией Горького. Надеюсь, что и до нас дойдет очередь. А в ожидании этого события мы занялись сразу несколькими вещами. Первое, что нужно восстанавливать – кадровый резерв. Для развития кинопроизводства в Екатеринбурге надо чтобы сюда приезжали группы из других кинематографически развитых регионов, а для этого здесь должен быть второй состав. Очевидно, что это существенно экономит смету. И в 2021 году мы запустили первый курс школы кино. Совершенно бесплатный. На этой неделе завершилось обучение первого потока открытой нами киношколы. Оно длилось три месяца, с октября. Параллельно проводились курсы осветителей, механиков камеры, ассистента художника по гриму и ассистента художника-постановщика. Сегодня все 74 выпускника объединились, чтобы снять небольшие работы в павильоне под руководством лауреата «Кинотавра» Антона Елисеева, екатеринбургского режиссера короткометражного кино. На первый образовательный курс приехали преподавать лучшие люди киноиндустрии – например, гафер Леша Чугреев и механик камер Сережа Петров. Могу сказать, что после завершения курса мы точно пополнили кадровый резерв региона. Некоторых ребят мы отправляем в Москву на стажировку в боевые условия – на съемочные площадки сериалов и полного метра, где они будут работать ассистентами. В следующем году, если нам удастся найти деньги, мы запустим сразу девять курсов. Один из них будет актерским, потому что Екатеринбург является третьим городом в стране по количеству театров. Но театральные артисты не обладают кинематографическим опытом – работы над ролью, субординации на площадке, существования в кадре. Иметь в регионе артистов массовых сцен и эпизодов полезно и для нас, и для других организаций кинематографии, которые будут здесь снимать. В Екатеринбурге есть хорошие артисты, просто им нужно получить дополнительные, специфичные для кинематографа навыки. Второе, на что мы обратили внимание – это технические ресурсы. Здесь должна быть как минимум пара комплектов приличного оборудования. Для этого мы успешно заключили лизинговые сделки, и первый комплект ARRI LF поступит нам в январе. Также в ближайшее время мы получим один комплект для неигрового кино. Теперь непосредственно про кино. Три наших проекта выиграли на питчинге министерства культуры: один документальный снимается, другой находится в запуске. Еще один игровой фильм получил финансирование и стартует, надеюсь, в августе следующего года. Снимать будем на Свердловской киностудии.
Следующее, на чем мы сосредоточились – стимулирование приезда на Урал федеральных киногрупп, привлечение инвестиций, популяризация региона. Перезапуск киностудии стал одним из драйверов создания кинокомиссии. Была проделана огромная работа, но победа случилась, и кинокомиссия заработает со следующего года. Там предусмотрена довольно приличная сумма рибейтов, которую я пока не могу озвучить, так как документы еще не подписаны. Регион становится еще более привлекательным для кинопроизводителей.
Согласно концепции развития государственных киностудий, мы являемся одним из центров дебютов, точкой входа молодых людей в индустрию. По аналогии с «Ленфильмом», где есть лаборатория «Ленфильм-Дебют», у нас будет «Свердловская киностудия – Дебют». Мы готовимся подать на следующие питчинги министерства культуры несколько дебютных проектов.
Как вы сами для себя формулируете главную задачу для киностудии как культурной институции?
В этом смысле у киностудии специфические типы ответственности, которых нет у других. Это территориальная ответственность – мы должны заниматься мифами, историями, сюжетами, связанными с Уралом, легендами региона. У нас есть профессиональная ответственность – мы стремимся стать точкой входа в индустрию для нового поколения кинематографистов, по возможности отменяя имущественный ценз. Важно, чтобы социальный статус человека не мешал ему войти в профессию. Студия должна быть доступным общественным пространством, не закованным в цельнометаллическую оболочку, – это социальная ответственность. Мы сейчас вместе с городом думаем над курсами профориентации, чтобы ребята могли приходить и пробовать себя. В следующем году мы планируем создать для детей и подростков активности, чтобы они могли посмотреть на современный кинопроцесс. Также у нас есть художественная ответственность – мы хотим снимать картины, которые станут культурной ценностью. Это очень похоже на французскую театральную хартию. Правительство Франции обратилось к театральным деятелям с вопросом, что они готовы сделать за деньги государства для общества. Они написали в ответ восемь, кажется, типов ответственности. Это те же, что я перечислил, исключая не относящиеся к кинематографу.
В ноябре стало известно, что правительство выделит 1,1 миллиарда рублей на модернизацию Киностудии имени Горького, ранее 1,5 миллиарда получил «Ленфильм». Можете ли вы сказать, сколько государство выделит Свердловской киностудии? Когда эти средства появятся, на что они будут потрачены в первую очередь?
Если такие планы и есть, то нам о них неизвестно. Мы тут пока держимся (смеется). Сложно делить шкуру неубитого медведя, но очевидно, что нужно начать с модернизации киностудии. За годы, прошедшие с момента ее строительства, элементная база кинематографа сильно изменилась. Сейчас не нужны проявочные, монтажные таких размеров, павильоны выглядят иначе. Если в Питере есть развитые ренталы, то на Урале их практически нет. На весь регион доступно несколько камер, которые отвечают современным требованиям того же Netflix, например. Первая у нас сейчас появится, и мы начнем на нее снимать. Понятно, что без инвестиций мы тоже, наверное, восстановим студию, но, что называется, «ко второму пришествию». То же касается и людей. Можно перестроить киностудию, а людей-то нет. Кадровый голод у нас всеобщий. Поэтому в первую очередь мы сосредоточились на трех вещах: создании минимальной инфраструктуры, втором составе и кинокомиссии. Как только здесь начнут снимать хотя бы пару сериалов, кадры потихоньку вырастут.
Насколько легко удалось убедить администрацию области в необходимости создания кинокомиссии?
К нашей всеобщей радости и губернатор, и министр культуры области довольно быстро поддержали нас. В администрации поняли: когда киностудия заработает, появятся новые рабочие места, это позитивно скажется на развитии региона. И, конечно, нас поддержала министр культуры Ольга Борисовна Любимова. Она стала первым министром, лично приехавшим на киностудию со времен ее основания. Очевиден тренд, реализуемый федеральным министерством, по созданию инфраструктурных решений в регионах. И его поддерживают местные администрации. В начале декабря мы встретились с губернатором и договорились встретиться еще раз, чтобы обсудить проведение в следующем году большого кинофестиваля, совместно финансируемого федерацией и регионом. Это наша следующая большая и очень сложная задача. Сейчас трудно представить развитую кинематографию без большого индустриального события. Например, фестиваль в Пусане вырастил корейское кино. Поэтому нам необходимо такое мероприятие – не просто киносмотр, а индустриальное событие, где очень важна деловая программа: питчинги, инкубаторы, воркшопы. Мы бы хотели сопроводить это тем, что прописано как лечение для нашего кинематографа – мероприятиями, направленными на девелопмент замысла. Мы уже кое-что придумали, но не до конца уверены, поэтому я не могу подробнее говорить об этом. Мы еще обсуждаем концепцию, так как нам нельзя промахнуться.
Насколько запланированная система рибейтов в Свердловской области, по вашим ожиданиям, повысит интерес кинематографистов к региону?
Система ребейтов – только часть работы кинокомиссии. Главное – это ежедневный контакт с организациями кинематографии. Кинокомиссия в Екатеринбурге начнет работать только в марте 2022 года. Если уполномоченная организация, которая должна будет помогать компаниям в организации съемок, перекрытии улиц, доступе на объекты, будет работать хорошо, то регион будет востребован. Сама Свердловская область привлекательна с точки зрения ландшафта. Мы провели локейшн-скаутинг и готовим первый скаут-бук. Я бы с удовольствием снимал здесь сам. Со следующей игровой картиной я планирую так и поступить. В Екатеринбурге есть хорошие гостиницы, развит транспорт, можно работать с соседними регионами. Пермь, Челябинск, Тюмень – все находится рядом. Здесь есть совершенно разные локации – от предприятий тяжелой промышленности до скальников, гор, полей, рощ, больших водоемов разного типа. По-моему, здесь классно.
При этом свой фильм ПОДЕЛЬНИКИ вы снимали в Пермском крае, а не в Свердловской области. Почему?
Потому что в Пермском крае действовала кинокомиссия и функционировала система рибейтов. Пермская кинокомиссия обеспечила нам наиболее благоприятный режим работы. Как только я выиграл конкурс, мне тут же позвонил гендиректор «Пермкино» Паша Печенкин и предложил снимать фильм в Перми. Нас с группой встретили, повезли по локациям, мы немедленно определились с местом для съемок. Кинокомиссия помогала нам с оформлением ребейтов, и мы их получили. В Екатеринбурге на тот момент ничего подобного не было. В итоге только бригаду осветителей мы пригласили свердловскую.
Сейчас студия работает над документальными фильмами НЕЛЮБИМКА и КОД ГОРОДА. Расскажите, пожалуйста, о них.
КОД ГОРОДА будет запущен в следующем году. Это франшиза, которую я делал в Первоуральске и Ростове-на-Дону. По сути, это действующая в течение года кинолаборатория, где жители города снимают маленькие истории о нем. Режиссером буду я и еще один человек, потому что с точки зрения замысла автором должен быть приезжий. А я здесь прожил четыре года, у меня есть собственные представления о Екатеринбурге. Поэтому я буду строить творческий трек, а другой режиссер будет работать с ребятами и собирать картину. Для проекта мы набираем людей, готовых попробовать себя в игровом кино. По большому счету, это бесплатная образовательная программа для тех, кто закончил не тот факультет: когда вышел с пятого курса нефтегазового, а в сердце у тебя – кино. При этом тратить еще пять лет на другое образование страшно. Лаборатория дает возможность попробовать себя в творчестве или решить, что трейдером работать лучше. Сюда прилетят режиссер, продюсер, оператор, режиссер монтажа, драматург, социолог. Сначала вместе с группой прошедших отбор мы едем по городу, участники рассказывают о местах, где хотят снимать свои истории. Потом с ними долго работает социолог. По определенной технологии они записывают коды города, затем мы потихоньку выращиваем замысел. Участники лаборатории снимают маленькие учебные задания и постепенно приходят к своему короткому метру, который становится частью альманаха. Совсем скоро в социальных сетях Свердловской киностудии мы объявим набор «сталкеров».
Для НЕЛЮБИМКИ ребята доделывают постановочный проект и затем продолжат съемки. Мы сейчас ведем переговоры с одной из платформ для того, чтобы получить дополнительные средства и поддержку, чтобы сделать картину ярче. Фильм рассказывает о группе Niletto, участники которой родом с Урала.
Будет ли у Свердловской студии какая-то специфика с точки зрения характера контента? Киностудия имени Горького, к примеру, планирует стать лидером в производстве документального и научно-популярного кино и сосредоточиться на семейном и детском контенте.
В анамнезе Свердловской киностудии есть две важные вещи. Неигровое кино когда-то было здесь одним из самых мощных в стране, так как на студии работало творческое объединение по документальному кино «Надежда». Оно дало миру нескольких потрясающих мастеров. Разумеется, неигровое кино – это must have. На Свердловской киностудии начинали Алексей Октябринович Балабанов, Владимир Иванович Хотиненко, Сергей Валентинович Мирошниченко. Это значит, что студия открывала новые имена. Мне кажется, это очень правильный вектор. Поэтому мы будем сосредотачиваться на дебютах. Но прежде всего мы стремимся снимать хорошее кино. Мы будем искать интересные сценарии, связанные с регионом, которые могут быть реализованы здесь.
Каким вы видите развитие киностудии в ближайшие пять лет?
Мне очень хочется, чтобы киностудия производила хотя бы три-четыре игровые картины в год и столько же, или чуть больше, документальных. Я убежден, что история пишется на кинокамеры. И поэтому создание опорной киностудии позволит развиваться обществу в целом. Кинематограф – это пространство для размышления о самих себе, о прошлом, настоящем и будущем. Мне кажется, нам удастся модернизировать киностудию в перспективе трех – пяти лет, перезапустить кинопроизводство, чтобы здесь начался путь к экрану молодых и не очень молодых художников. Если кто-то закончит ВГИК и приедет сюда снимать свой дебют, я буду только рад. Я уже веду такие кулуарные переговоры с мастерами разных киношкол. Я охочусь, конечно, и внимательно смотрю на происходящее вокруг. Мы постоянно ищем людей, как и вся индустрия сейчас. В Екатеринбурге потрясающий театр с талантливыми артистами, хочется приоткрыть им дорогу. Однако инфраструктуры нет. У московских и питерских кастинг-директоров нет актерской базы в нашем регионе. А если даже есть, то они берут артистов с опасением, потому что у них нет опыта. Хорошо, если нам удастся исправить эту ситуацию.
Насколько тенденция возрождения региональных студий в целом актуальна для кинопроизводства, на ваш взгляд?
Наша страна живет в девяти часовых поясах. Екатеринбург находится в двух часовых поясах от Москвы. В Сибири и на Дальнем Востоке ничего нет – в Иркутске, Красноярске, Новосибирске, Владивостоке нет киностудий. Мы утратили их, и это не очень хорошо. Театры же сохранили. В каждом областном городе есть минимум три федеральных театра – оперы и балета, драмы и театр юного зрителя. С моей точки зрения страна держится на системе государственных театров, краеведческих музеев и библиотек. Так возникает контекст, формирующий какую-то общность. Кинематограф тоже выполняет эту функцию. С точки зрения кинопроизводства, конечно, удобно, если ты приезжаешь во Владивосток, и тебе не нужно вести туда камеру и весь состав съемочной команды. Это просто дорого. Посмотрите, как классно заработал Калининград, сколько там снимается фильмов. За двадцать лет кинематографа в пределах Садового кольца все локации там заезжены. Используются одни и те же объекты, только сюжеты и лица разные. А страна-то у нас огромная и интересная.
Какие вы видите проблемы в документальном кино сейчас? Не секрет, что в игровом кино многие актуальные темы не могут быть представлены. Как с этим обстоит дело в неигровом?
Понятно, что везде есть ограничения, связанные с законами и с общей повесткой. Но я главную проблему вижу в девелопменте замысла. Неигровое кино отличается от игрового, как правило, тем, что девелопмент должен происходить на месте, в моменте. Бюджеты неигровых фильмов ничтожны, хотя сейчас чуть подросли. И хорошо, что приходят платформы, готовые дофинансировать проекты, которые получили от государства деньги. Но в стране очень высокая стоимость поездок. Ты долетел до Якутии – и деньги кончились. Снимать неигровое кино уровня HBO и Netflix долго, а значит, дорого. В индустрии и у многих платформ есть стереотип, что час дока можно производить за миллион. Наверное, можно, но тогда вы сами его и смотрите. Каждому замыслу нужен свой бюджет. А все наши замыслы связаны с гигантской географией. Вот сейчас в Антарктиде строят станцию «Восток», просто невероятное техническое сооружение. Я видел материал, который снимается про строительство станции, но это очень дорогое кино. И я не знаю, будет ли этот замысел завершен. В стране реализуются какие-то большие инфраструктурные проекты, однако о них не снимают. Я не говорю, что надо снимать духоподъемное кино про «стройки века». Но на этих стройках работают люди, как-то живут свои жизни, сталкиваются с какими-то проблемами. И они разбросаны по всей стране. Россия – это же не просто страна, а фактически космос. Когда летишь во Владивосток, темно-темно, потом раз – маленький городочек, темно-темно, очень долго темно – потом еще один городочек. Это гигантские просторы. Но мы мало всего этого видим. Вы встречали когда-нибудь состоятельного режиссера-документалиста? А вот состоятельного режиссера рекламы, наверное, не раз. Я сейчас снимаю документальный фильм ХРОНИКИ, где рассказываю о документалистах, которые после развала Союза несмотря ни на что остались в профессии. Раньше они были гордыми режиссерами, а стали маргиналами. Эти героические люди оставили нам хоть какое-то понимание того времени, только они его запечатлели.
Может быть, с восстановлением финансирования и поддержкой платформ что-то изменится. На рынок пришли онлайн-кинотеатры, и для дока появилось небольшое, но все-таки окно возможностей. Хотя если говорить о процессе, то почти все стремятся снимать про прошлое. Делать кино про настоящее иногда опасно, всегда дорого и непонятно, куда потом девать. Сейчас мы производим для Kion документальный сериал «Дедline» про модельный бизнес, где работают хорошо сохранившиеся люди около шестидесяти лет. Реализация такой идеи стала возможна, потому что появилась платформа, позволившая сделать сериал. Кроме всего прочего, пандемия сильно прибила индустрию. Когда ударила пандемия, я снимал режиссеров-документалистов и «Дедline». В обоих случаях герои 60+. И ни по нравственным, ни по санитарно-эпидемиологическим нормам не мог возобновить съемки еще год.
ХРОНИКИ вы тоже снимаете для какой-то платформы?
ХРОНИКИ я делаю как собственное послушание (смеется). Сегодня буду снимать бывшего директора Свердловской киностудии Георгия Александровича Негашева, вчера снимал Алексея Федорченко и Владимира Ярмошенко. Не думаю, что про док у меня есть какой-то ответ. Я понимаю, что делать с девелопментом дока, но не понимаю, что делать с прокатом. На последнем экспертном совете я так и сказал, что у меня нет ни одной идеи, как прокатывать документальное кино. И никому непонятно. Прокат необходим, так как кино не существует без зрителя. Зачем его снимать, если его никто не видит? Для многих поколений мышей красногорского архива?
Может, стоит выкладывать на YouTube, как фильмы Юрия Дудя?
YouTube – это «Ашан». Туда зашел и забыл, зачем. Я не представляю, чтобы туда заходили люди и набирали запрос «хороший документальный фильм». К тому же на YouTube фильм не монетизируется в нужном объеме. Я не говорю, что неигровое кино должно окупаться. Пусть оно существует как какой-то спектакль, который никогда в жизни не окупится, обладая другим ценностным измерением. Театр – в принципе неприбыльное дело. Он планово-дотационный, и это нормально, так как это искусство. Но в театре хотя бы набираются полные залы – и в Екатеринбурге, и в Москве. Театры как-то существуют, значит, людям это нужно. Когда мы производим хороший неигровой фильм, где его показывать? На телевидении? Наверное, можно. На платформах? Но просмотр на платформах – это же умножение одиночества. Вот этот просмотр сериала наедине с собой, наверное, травмирует еще больше, чем Инстаграм с чужой успешной жизнью. Как и театр, кино создано для коллективного просмотра. Поэтому, конечно, хочется какого-то проката. По нашим замерам, до пандемии прокат дока вырос в десять раз – с 0,02 до 0,2 процента от общего бокс-офиса. И это был успех (смеется). В стране 6 тысяч экранов, а в Китае их 300 тысяч. Кинопрокатный рынок ничтожно мал. Можно производить классный контент, но он будет валяться в библиотеке Netflix или другой платформы. Может быть, это и удел дока. Но я никогда не забуду свои ощущения от полного «Октября» на премьере фильма ПРО РОК. И никто из тех, кто находился в зале, этого не забудет, потому что это было настоящее событие. Я никогда не забуду, как смотрел фильм Леши Вахрушева КНИГА МОРЯ в Екатеринбурге или 24 СНЕГА на фестивале в Иркутске. Я очень люблю платформы, так как они инвестируют в документальное кино, но все же показ на малом экране – это эрзац. Одно дело – сходить в кино с девушкой или друзьями, а потом весь вечер обсуждать, и совсем другое – смотреть до четырех утра в одиночестве «Игру в кальмара».
