Жоэль Шапрон: «Не запрещайте, а помогайте всем тем, кто показывает русское кино»
Поднимая вопрос о предложении установить минимальную квоту на отечественные фильмы в российском прокате, мы неоднократно сталкивались с тем, что в пример приводится система поддержки национального кинопроката во Франции. Именно это, собственно, и обусловило наше стремление побеседовать с самым известным в России представителем французской киноиндустрии, вице-директором UniFrance по делам восточноевропейских стран, соавтором монографии «Принципы и механизмы финансирования французского кино» Жоэлем Шапроном. Как выяснилось, желание оказалось обоюдным.
«БК»: Жоэль, как мы понимаем, вы в курсе существующего предложения о введении квот. Поделитесь, пожалуйста, своим видением этой проблемы.
ЖОЭЛЬ ШАПРОН: Мне надоело читать всякую чушь в электронных выпусках «Бюллетеня кинопрокатчика» – то, что говорят люди, у которых вы берете интервью насчет квот. В первую очередь меня смущает, что постоянно ссылаются на Францию и на самом деле практически никто не понимает: нет у нас квот в кинотеатрах. Нет! Поэтому оглядываться на Францию и говорить: «Вот смотрите, как они защищают свою кинематографию!», неправильно. Да, мы ее защищаем – но не квотированием. Мы защищаем стимулом. У нас существовало квотирование по фильмам с 1946-го по 1950 год. Это было тесно связано с тем, что после Второй мировой войны для восстановления нашей страны (как и ряда других стран Европы) американцы предлагали нам деньги, ссуды в обмен на то, чтобы мы, в частности, открыли все свои экраны американскому кино, которое во время войны было запрещено немцами. И тогда французы настаивали на том, чтобы у национального кино экранного времени было как минимум четыре недели в квартал. Потом была борьба за шесть недель. А потом квоты были отменены. И отменять их начали уже в 1948 году, одновременно вводя тот самый налог, который существует до сих пор и взимается с каждого кинобилета, чтобы поддержать кинематографию в целом. И еще одна чушь, которую я читаю довольно часто, выражается в том, что мы взимаем налог только с зарубежных фильмов. Нет, нет и нет! Это не так. НАЛОГ ВЗИМАЕТСЯ СО ВСЕХ КИНОБИЛЕТОВ, включая билеты на французские фильмы.
Эти два момента очень существенны. Но до сих пор продюсеры и дистрибьюторы ссылаются на Францию, не до конца разобравшись в том, как все устроено в нашей стране. И если у нас рыночная доля национального кино достаточно высокая, то это только благодаря французским фильмам и нашей общей системе, которая была придумана сразу после Второй мировой войны. С тех пор наши законодатели адаптировали все законы к новым технологиям: к телевидению, к DVD, к VoD, сейчас – к серверам. Всякий раз, когда возникает новый технологический способ смотреть кино, в законодательство вносят соответствующие поправки и с нового носителя начинает взиматься налог.
Возможно, это отчасти моя вина, что я в своей книге достаточно подробно описал, что есть в нашей системе, и не остановился на том, чего нет. Так вот, еще раз повторю: у нас нет квот в кинотеатрах! И, на наш взгляд, их не должно быть. Во-первых, неправильно, когда идеологически система – любая – строится на запретах. Кому понравится, если за него будут решать, что смотреть, а что – нет? К тому же сегодня благодаря Интернету все можно посмотреть. И даже без Интернета, когда в Советском Союзе люди не могли что-то прочитать или посмотреть, но очень хотели это сделать, они все равно читали и смотрели. Во-вторых, хорошие фильмы есть и у мэйджоров, а плохие фильмы есть и у французов. И все они имеют право на существование. Главное, чтобы нашими законодателями был создан целый ряд стимулов в отношении дистрибьюторов, закупающих фильмы малых кинематографий, кинотеатров, показывающих артхаусное кино. И тут не стоит вопрос, откуда это кино, а стоит вопрос, что это за кино по сути. Если есть кинотеатр во Франции, который показывает фильмы Филиппа Гарреля или ЕЛЕНУ Звягинцева, это не потому что ЕЛЕНА – русский фильм или Гаррель – французский режиссер, а потому что это артхаусное кино. И, в конце концов, так и должно быть. Потому что АСТЕРИКС – это коммерческое кино. Да, оно французское, но это не важно – оно могло быть испанским, немецким или американским. Другое дело, что когда есть способность, когда есть конкуренция, надо ее немного скорректировать путем стимулов в пользу тех, у кого меньше денег.
«БК»: То есть в пользу конкретно французского кино никаких стимулов нет?
ШАПРОН: Никаких. Хотя, конечно, вся система базируется на том, чтобы поддерживать французское кино в целом. Все взимаемые налоги попадают в фонд, который потом распределяет средства между продюсерами, дистрибьюторами, Каннским фестивалем, UniFrance, показчиками, экспортерами – всеми, кто занимается кино во Франции.
Довольно странно: когда пять лет назад российское кино – после НОЧНОГО ДОЗОРА, СТАТСКОГО СОВЕТНИКА, ТУРЕЦКОГО ГАМБИТА и так далее – имело те самые 25%, о которых все мечтают сейчас, никто не говорил о желании ввести квотирование в пользу национальной кинопродукции. Она имела 25% и без квот. Теперь же доля падает – и надо вводить запреты, квоты? Это нехорошо.
Рыночная доля колеблется, и это нормально. У французского кино бывают более удачные и менее удачные годы. Вот, например, 2012-й – хороший год, лучше, чем 2010-й. В конце 2011 года вышел фильм 1+1, и доля национального кино немножко поднялась, но 2012-й, как у нас говорят, «пахнет хорошо». В следующем году результат, наверное, будет меньше. Ну и что? Мы же не в индустрии холодильников работаем, а в индустрии прототипов. Сегодня в России сняли кассового ВЫСОЦКОГО, но не факт, что завтра смогут сделать столь же успешного ОКУДЖАВУ.
«БК»: Чем, на ваш взгляд, может грозить принятие решения о квотах?
ШАПРОН: Если внесут такую поправку в закон, я боюсь, что будет еще большая концентрация на российском мейнстриме. От чего кинотеатры получают максимальную прибыль? От блокбастеров. Сегодня есть кинотеатры, которые все-таки балансируют и выбирают, с одной стороны, блокбастеры, а с другой – фильмы, у которых потенциал чуть меньше. Завтра они не будут этого делать, потому что поймут: надо на чем-то зарабатывать. И все кинотеатры бросятся на ВЫСОЦКОГО и МАМ. Вы думаете, у Мизгирева, Звягинцева, Хлебникова станет больше зрителей? Конечно, нет. Останется четыре, максимум десять наименований российских фильмов, а о существовании всех остальных национальных картин можно будет просто забыть.
«БК»: Каково, по-вашему, правильное решение проблемы?
ШАПРОН: Надо решать проблему путем стимулирования. Хотите увеличить долю российского кино? Тогда необходимо поддерживать кинотеатры, которые будут его демонстрировать. Мы этого не делаем, но вы можете. Поддержите кинотеатры, где 40% экранного времени показываются российские фильмы. Не запрещайте, а помогайте всем тем, кто показывает русское кино.
«БК»: Каков ваш прогноз относительно дальнейшего развития ситуации?
ШАПРОН: Я не думаю, что данное предложение будет одобрено ВТО. С их точки зрения, это какая-то не совсем легальная мера. К тому же мне не очень нравится идеологический аспект – в Европе нет ни одной страны, где бы существовали квоты. Плюс к этому не стоит забывать еще один момент: в России производится от 60-ти до 80 фильмов в год. Это вам, как говорится, не Словения. Когда Словения производит от двух до четырех полнометражных картин в год (хотя там нет квот), надо обязательно что-то придумывать, чтобы поддержать эти два-четыре фильма. Именно потому, что словенского кино практически нет, и не надо, чтобы оно исчезло вообще. У вас по количеству фильмов полно – больше, чем у многих европейских стран, больше, чем у поляков, чехов, венгров. Почему надо обязательно квотировать? Я не вижу смысла.
Так что я надеюсь, что это предложение не будет реализовано. Поймите меня правильно: этими словами я не защищаю французское кино в России, потому что, в общем-то, нам особо ничего не грозит. Я думаю, что Россия как индустрия сейчас достаточно сильна и не обязана защищать собственную кинематографию искусственными методами. Если хотите, чтобы люди смотрели ваше кино – делайте кино для всех. Если вы делаете кино для избранных, тогда надо помогать тем, кто показывает кино для избранных.
«БК»: Вы довольно четко сказали, что во Франции нет квот в кинотеатрах. Думаю, теперь это все для себя уяснят. Но как обстоят дела на телевидении? Насколько нам известно, там квоты все-таки есть.
ШАПРОН: Да, совершенно верно. Небольшое историческое отступление: первый телеканал во Франции появился в 1949 году, второй – в 1964-м, а третий – только в 1972-м. Между тем, уже в 1971 году были введены квоты – на телеканалах надо было показывать 50% французских фильмов. В середине 70-х произошла большая реформа нашего (в кавычках) ВГТРК, и уже в 80-е годы появились первые частные телеканалы. Правительству пришлось серьезно заняться разработкой соответствующей законодательной базы. Закон был одобрен в 1986 году, и произошло это потому, что наши (в основном французские) кинематографисты и те, кто занимался производством телевизионных картин, боялись, что их контента будет все меньше и меньше – в то время закупка американских сериалов обходилась намного дешевле производства французских. На сегодняшний день ситуация немножко другая, потому что американские сериалы довольно дорого стоят, но тогда они действительно были дешевле.
Сегодня каждый французский телеканал должен ставить в программу как минимум 60% фильмов и телефильмов из Европы. Из какой Европы? Не только из Евросоюза, а из всех стран, которые подписали конвенцию о трансграничном телевидении. Россия подписала этот договор 4 октября 2006 года, но до сих пор не ратифицировала и он так и не вступил в действие. Пять стран бывшего Советского Союза уже являются полноправными членами этой конвенции: три прибалтийские страны, Украина и Молдавия.
Итак, 60% фильмов и других аудиовизуальных произведений должны исходить из Европы: 20% – из не франкоговорящих стран плюс 40% франкоязычных картин. В основном это касается французской продукции, но не только: сюда входят и бельгийские, и швейцарские, и квебекские аудиовизуальные произведения и фильмы. Эти требования предъявляются всем нашим телеканалам – как государственным, так и частным. Естественно, есть большая разница между эфирными нетематическими каналами и тематическими. Понятно, что обязательства телеканала, который полностью посвящен кино, несколько отличаются, поэтому я в основном говорю об эфирных каналах.
Во Франции существует целый ряд мер, которые были приняты, и не факт, что отдельно друг от друга они будут работать. Я всегда боюсь, что русские законодатели вытащат что-то из контекста и возьмут на заметку. Вот, например, на наших эфирных телеканалах нельзя показывать больше чем 192 картины – это максимум. Поскольку у нас есть определение «артхаусное кино», то если телеканалы хотят показать такое кино, можно к 192-м прибавить еще 52 фильма. Но это только если они хотят. К тому же совсем запрещено показывать больше чем 144 картины в прайм-тайм – с 20:30 до 22:30. Плюс есть запреты, которые работают как раз в пользу кинотеатров: нельзя показывать кино на эфирных телеканалах вечером по средам и пятницам, по субботам круглосуточно и по воскресеньям до вечера. Именно потому что среда – это день выпуска фильмов на большие экраны во Франции, а пятница, суббота и воскресенье – дни, когда посещаемость кинотеатров наибольшая. Правда, сейчас наши кинематографисты и законодатели обсуждают вопрос об отмене запретов в отношении дней недели. Почему? Потому что уже пару лет как существует так называемый «отложенный просмотр», и кино, которое эфирный телеканал показывает, допустим, во вторник в 20:30, можно спокойно посмотреть на следующий день. Из-за того, что сейчас есть такая техническая возможность, наши запреты уже не так целесообразны как раньше.
И еще вы, наверное, знаете, что во Франции есть довольно строгий график выпуска фильмов на вторичных рынках: DVD, «видео по запросу» и тому подобных. Опять же, учитывая, что сегодня можно смотреть кино онлайн, в данный момент обсуждается, стоит ли сохранять этот график таким, какой он есть сейчас. Технологии меняют систему, поэтому надо опять адаптироваться к новым условиям.
«БК»: Проясните, пожалуйста, еще один момент: правда ли, что на французских телеканалах запрещена реклама кинофильмов?
ШАПРОН: Абсолютная правда. В рекламные слоты, которые регулярно демонстрируются на телеканалах, никто не имеет право включать рекламу любых фильмов – будь то голливудские, европейские или французские. Одна минута на канале TF1 вечером стоит огромных денег, и понятно, что позволить себе столь дорогую рекламу могут только мэйджоры. Вот эта мера косвенно защищает французское кино, но опять же не только его. Реклама фильмов на телеканалах возможна только в рамках передач о кино, о культуре, на которые приглашают артистов и во время которых иногда показывают рекламные ролики. Но это не прямая реклама – это пиар.
