Юрий Сапронов: «Любой честный разговор важен для общества»
Продюсер экранизации книги Андрея Геласимова «Жажда» - о читающем зрителе и о чеченском синдроме в 2010-е
Компания RWS славится своей продукцией для ТВ – сериалами и телефильмами студии укомплектована заметная доля российского эфира. Тем не менее она не отказывает себе в том, чтобы время от времени выпустить продукт с негарантированным коммерческим результатом. ЖАЖДА – как раз из этого разряда: экранизация книги Андрея Геласимова о том, как нелегко вернуться в нормальную жизнь человеку, воевавшему в Чечне, – с изуродованным лицом и поломанной судьбой. Режиссером был выбран работавший со студией на телепроектах Дмитрий Тюрин, который, с одной стороны, наполнил фильм приметами сегодняшней российской жизни, а с другой – использовал свой опыт для того, чтобы сделать тяжелую тему ближе и понятнее простому зрителю.
ЖАЖДА – это продюсерский или режиссерский проект? Кто выступил его инициатором?
Продюсерский. Мы достаточно давно работаем с Андреем Геласимовым, он нам интересен как писатель, как сценарист, как человек – он талантливый, мобильный, работоспособный, хороший друг. Не так уж много современных авторов, которых можно экранизировать. Такие случаи, как борьба за книгу «Код Дурова», очень редки: понятно, что там решающий фактор – огромная аудитория «ВКонтакте». Все следят за рынком, но материала для экранизаций мало, а из такого, чтобы взять и поставить кино, – разве что «Восьмерка» Прилепина. Мы, например, купили две книги Александра Терехова – «Немцы» и «Каменный мост», но до сих пор не можем найти автора, который сделал бы из «Каменного моста» сценарий: нужно все распилить и построить заново. Поэтому мы и приобрели права на книгу Геласимова – это экранизируемая история. Произошло это года три-четыре назад, а потом он сам написал сценарий. Нас привлекла тема «потерянного поколения»: было уже много фильмов о войне в Чечне, но никто не реконструировал события подобным образом – например, ни у кого не было таких ремарковских «Трех товарищей».
В сценарии акценты расставлены немного по-другому, чем в книге.
Понятно, что это уже кино, а не книга, к тому же есть еще и режиссер со своим собственным авторским видением. Повесть и вышла давно – больше десяти лет назад. Андрей писал про 90-е, когда нас окружал немного другой мир, мы же «подвинули» героев поближе к нашему времени, немного трансформировали их мироощущение. Но мы вообще не хотели делать упор на эпоху – 1999-й это год или 2005-й. В принципе, такая история может произойти когда угодно – войны были, есть и будут. Многие ребята, которые приходят с войны, испытывают те же проблемы, что и наш главный герой.
В книге собственно войне уделено больше места, чем в фильме: в повести она постоянно возвращается в виде флешбэков.
Мы хотели больше рассказать про гражданскую жизнь. Война – экстремальное событие в судьбе любого человека, но для нас было важнее поговорить о том, что случается после, какая психологическая ломка происходит с героями. Могу сопоставить со своим опытом армейской службы: на войне я, к счастью, не был, но когда вернулся из армии, то испытывал чувство обиды от того, что я отдал службе два года, а всем это по барабану. У героев ЖАЖДЫ это чувство обострено еще сильнее: люди воевали, погибали, возвращались инвалидами, а всем по большому счету это безразлично. Так происходит не только в России, но и во всем мире – опять же вспомним Ремарка.
Скажем, американцам, видимо, важно осмысливать подобный опыт в кино. Насколько это необходимо нашему обществу?
Любой честный разговор о проблемах важен для общества. Искренняя позиция по отношению к происходящим событиям всегда ценна сама по себе.
Почему вы доверили снимать фильм Дмитрию Тюрину, молодому дебютанту?
Не такой уж он и молодой – ему 36 лет. Просто в российской режиссуре немного сместились возрастные критерии: в 90-е годы случился своего рода «провал» в кинематографе, активность возобновилась только лет 10–12 назад. Сейчас уже проще: в нынешней программе «Кинотавра» много дебютов, и это явно далеко не все из тех, что были поданы. А Тюрин сделал для нас несколько работ, которые понравились и нам, и зрителям: например, сериал «Ласточкино гнездо», который хорошо прошел по телевидению, телемуви «У Бога свои планы», который еще не вышел в эфир, но получил награду на фестивале «Киношок».
На какую аудиторию вы рассчитывали, снимая ЖАЖДУ?
Прежде всего на аудиторию, которая читала Геласимова. Он хорошо издается, у него много читателей, а за границей он даже входит в топ-рейтинги русских писателей. Правда, за рубежом больше популярен «Год обмана» – его мы экранизируем как 8-серийный телефильм. Снимает, кстати, тоже Дмитрий Тюрин.
Значит, вы больше думали о фестивальном будущем ЖАЖДЫ?
Для меня фестивали не являются фетишем, но, с другой стороны, я понимаю, что аудитория такого продукта довольно узкая – потому и рассчитывал на фестивали, которые должны дать фильму дополнительный маркетинговый импульс. Я не испытываю иллюзий: пока не было шквала звонков от дистрибьюторов, желающих прокатывать ЖАЖДУ. Но мы все-таки уже ведем переговоры. Есть шансы попасть на телевидение, но не очень высокие и не за очень большие деньги. Если мы окажемся в каком-нибудь «Закрытом показе» – уже хорошо. Понятно, что с русским кино нужно работать и особо запариваться никто не хочет. При этом многие российские фильмы вполне достойно сделаны, а среди американских полно шлака. Но просто в силу обстоятельств с американским кино проще: за тебя все сделают, только ставь его в прокат. Недавно мы общались с Игорем Толстуновым (как раз параллельно выходили МЕТРО и КРЕПКИЙ ОРЕШЕК), и он заметил, что если бы русский снял что-то вроде КРЕПКОГО ОРЕШКА, то его бы сразу смешали с грязью. Стоит кому-то у нас ошибиться, неправильно рассчитать – начинается травля, американцы же как будто безгрешны.
А как вы относитесь к тому, что на «Кинотавре» появилось жюри кинопрокатчиков?
Не думаю, что благодаря этому произойдет какой-то переворот в сознании дистрибьюторов. Кино для прокатчиков – прежде всего бизнес, особенно когда существует отлаженная линейка иностранных фильмов, которые гарантированно соберут кассу. Любой русский фильм – это спецпроект. ЖАЖДА для нас – тоже спецпроект. Не могу сказать, что именно заставляет этим заниматься. Наверное, те же причины, по которым в 90-е годы мы не пошли торговать пивом. Нужно снимать кино – так или иначе.
