Юрий Быков: «Мне хочется делать эффектно»
Режиссер и сценарист «Дурака» – о жанровом кино и харизматичных характерах
Пока социальный триллер МАЙОР весь прошлый год ездил по фестивалям и собирал призы, его режиссер Юрий Быков уже снимал свой следующий фильм – ДУРАК. Здесь постановщик не изменяет себе: его герой опять должен действовать в трудных обстоятельствах и принимать сложные решения – и снова против него выступает слаженная, но глубоко порочная система. На этот раз бремя ответственности ложится на плечи молодого сантехника, который узнает о неминуемом обрушении общежития – опасность грозит восьмистам его обитателям. Не изменяет Быков и своему привычному ритму: герой должен преодолеть сопротивление системы всего за одну ночь. Однако ДУРАК – все-таки не боевик или триллер, а прежде всего напряженная драма.
Когда год назад мы говорили о МАЙОРЕ, вы рассказывали об идее, которая сейчас воплотилась в ДУРАКЕ. Сценарий был готов уже тогда?
Я написал сценарий в начале прошлого года, сразу после новогодних праздников, за две-три недели. МАЙОР к тому времени был уже практически завершен, мы просто еще не получили ответ из Канн.
ДУРАК в чем-то схож с МАЙОРОМ. Герой опять борется с системой, действие происходит в течение короткого времени: если там один день, то здесь – одна ночь.
Есть, конечно, некоторые пересечения. Но в МАЙОРЕ борьба с системой как таковой была фрагментарна и, по сути, начиналась только в последней трети картины. В ДУРАКЕ же мальчишка противостоит системе от начала и до конца. Он другой по своей органике – ну не абсолютно положительный, но насколько это возможно. Он стоит по другую сторону от всей системы. В ДУРАКЕ нет неоднозначности характера, нет сложного выбора. Герой – это такой дурачок, не в смысле скоморох, Петрушка, а в смысле человек из ряда вон выходящий. Несмотря на все перипетии, его жизненная позиция и исходные намерения остаются теми же.
Похоже, это некий архетипический герой.
Мне бы хотелось, чтобы он был архетипическим, но подобного человека я давно не встречал – целеустремленного, неглупого провинциального парня, с достойной семьей, какие бы проблемы в ней ни были. В наше время таких людей в реальности все меньше и меньше по объективным причинам: нужно выживать, очень трудно не идти на компромиссы. С другой стороны, герой в какой-то степени придуман, потому что его личный мир строится на том, что его воспитали именно таким – с принципами, с позицией. Это история о переломном моменте в биографии пацана, который еще ни разу не сталкивался с серьезными вещами. Он впервые попадает в ситуацию, когда обстоятельства и система сильнее его, обязывают его дать задний ход, и приходится проверять свои убеждения на прочность.
А в какой ипостаси эта система страшнее – как в МАЙОРЕ или как в ДУРАКЕ?
В МАЙОРЕ это еще не система целиком, только срез ее части – хотя, может, и не самой лицеприятной. А в ДУРАКЕ перед нами модель всей системы. Мы хотели рассмотреть ее со всех точек зрения, задействовать всех возможных участников, включая «серых кардиналов». Там представлены разные категории даже с точки зрения профессий – в том числе МЧС, больницы. В плане персонажей тоже показаны люди с абсолютно разными биографиями и путями. В этом сборище, стае, когорте у каждого чиновника свои мотивации, желания, устремления, свое отношение к выполняемой роли: кто-то доволен своим местом, кто-то понимает, что нужно выйти из игры, кто-то считает, что выйти из нее нельзя. Есть даже трагические персонажи – мэр города, которая, может быть, больший заложник ситуации, чем главный герой.
Напоминает Гоголя.
На самом деле да. Конечно, я не думаю, что нам удалось добиться того же уровня иронии, сарказма, сатиры, но мы и не ставили такой задачи. Но то, что это городничий с подчиненными – наверное, правда. В фильме есть в каком-то смысле ирония: например, о двух больших сценах заседания по поводу происходящего Алексей Учитель сказал, что это попахивает Салтыковым-Щедриным. Но все-таки это не фильм ГАРАЖ – все пожестче, посерьезнее, у меня просто нет такого чувства юмора.
После МАЙОРА многие критики обвинили вас в сочувствии системе, ее оправдании.
Не могу сказать, что я абсолютный либерал, но я и не за вертикаль власти. Я снимал МАЙОРА как жанровое кино, поэтому характеры должны были выглядеть харизматично, а когда выказываешь некоторую симпатию к таким героям, то, конечно, возникают толки. Любви к отрицательным персонажам во мне столько же, сколько в ПРОРОКЕ Жака Одиара – к парнишке, который всех резал и обманывал. На деле мне с этими героями не по пути. Но нельзя не придумывать им каких-то оправданий, всегда надо искать подоплеку – даже у самых последних подонков. Иначе не снимешь правду. Я люблю своих героев, чего, например, не позволяют себе Лозница или Мизгирев. Да, есть художники, которые, снимая правду жизни, не пытаются заигрывать со зрителем, но я от подобного мальчишества в своих картинах пока не избавился. Мне хочется делать эффектно – чтобы даже те грубые бытовые истории, которые я сейчас снимаю, цепляли зрителя. Может быть, это моя беда, но мне важен простой зритель (не прежде всего, но в том числе). Поэтому я иногда использую элементарные приемы. Если формулировать совсем просто, то приоритеты для меня – темпоритм и харизма. ДУРАК по кинематографичности уступает МАЙОРУ – здесь меньше классического действа, меньше жанра и кодов массового кино, а больше спектакля, разговоров, споров в интерьерах. ДУРАК – все-таки «социалка» в чистом виде. Но в плане сочувствия герою фильм, мне кажется, будет больше импонировать зрителю.
В ДУРАКЕ женские персонажи наконец потеснили мужчин – по сравнению с вашими предыдущими фильмами.
Как сказать. В МАЙОРЕ присутствовал чисто женский персонаж – мать убитого ребенка, но ее просто было не так много в кадре. В ДУРАКЕ вроде бы второй главный персонаж – женщина, но по своей сути она самый мужиковатый мужик: глава города, которая держит всех в ежовых рукавицах. Это не женский характер в том смысле, в котором мы привыкли его представлять. Кстати, советую обратить внимание на Артема Быстрова, сыгравшего главную роль. Он только что снялся в ВОСЬМЕРКЕ на заднем плане. Это один из самых одаренных драматических артистов и во МХАТе, и в России вообще, просто Урбанский своего времени.
Возвратимся к истории. Фильм опирается на какие-то реальные события?
Сама история придуманная. Так же, как и в МАЙОРЕ, это собирательный образ. Проблема назрела давно: жить становится совершенно негде, дома приходят в негодность – где-то газ взорвался, где-то этаж обвалился. Мои родители живут в доме, который надо сносить – понятно, что не завтра, но ясно, что с ним будет через десять лет. В тульском общежитии, где мы снимали, посреди здания тоже проходит реальная трещина. В фильме мы просто усугубляем, разводим трагедию: восемьсот человек в здании, спасать или не спасать – но в реальности кто в здравом уме не эвакуирует людей? Можно элементарно получить сверху так, что не обрадуешься. Хотя иногда мне кажется, что местные чиновники могут пойти на такие жертвы – круговая порука, все повязаны. Это я и хотел показать в картине: они так утонули в своей системе, что не остается выхода, кроме как обрубать концы. Как раз за системой я наблюдал в течение двух-трех лет – в основном когда снимал МАЙОРА и общался с чиновниками. Передо мной сложилась какая-то картина их взаимосвязей, иерархии.
Производство ДУРАКА длилось недолго.
Я бы и МАЙОРА снял быстрее – просто он долго пробивался. Я в принципе работаю очень быстро – и пишу, и снимаю, и монтирую, такова моя внутренняя динамика, мальчишеский темпоритм. Я сразу вижу основные точки и на площадке, и в монтаже. ДУРАК – показатель того, что на картину подобного рода мне нужно не больше года. Сейчас я буду работать над сериалом с Хабенским и вообще не понимаю, как это – снимать в течение ста двадцати дней.
