Владимир Хотиненко: «У меня появилась редчайшая возможность сделать триптих про Ленина»

Режиссер фильма «Ленин. Неизбежность» − о своем проекте и его зрителях

В истории российского кинопроизводства такого, кажется, еще не было. Проект Владимира Хотиненко о русской революции, главные герои которого – Владимир Ленин и стоявший за ним в революционных делах Александр Парвус, теперь существует сразу в трех версиях. Два года назад, осенью 2017-го, по каналу «Россия 1» был показан многосерийный «Демон революции». Он привлек особое внимание публики, поскольку тогда отмечалось столетие событий 1917 года, а также из-за неизбежных сравнений с сериалом «Троцкий», одновременно стартовавшим на Первом канале. Вскоре расширенная версия «Демона революции» под названием «Меморандум Парвуса» была показана на канале «Культура». И вот в октябре 2019-го в кинопрокат выходит двухчасовой фильм ЛЕНИН. НЕИЗБЕЖНОСТЬ. Ленин и Парвус, сыгранные Евгением Мироновым и Федором Бондарчуком, теперь будут решать судьбы России и играть друг с другом в политические игры на большом экране. В интервью БК Владимир Хотиненко рассказал о том, чем полный метр отличается от телевизионных предшественников и чем он способен заинтересовать молодую аудиторию.

Как вам кажется, люди готовы смотреть в кинотеатре то, что они уже видели на малом экране?

Это ведь далеко не первый случай, когда картину сначала показывают на телевидении, а потом на киноэкране – ну или наоборот. Мой фильм 72 МЕТРА, например, существует в двух вариантах – для кинопроката и для ТВ. Надо учитывать, что это две совершенно разные аудитории: молодежь телевизор не смотрит вообще, для нее есть или кинотеатры, или Интернет. Кроме того, телевизионное кино – это длинная история со многими параллельными сюжетными линиями, с совершенно другим темпом повествования. А ЛЕНИН. НЕИЗБЕЖНОСТЬ – история динамичная, и при этом в ней много нового материала, которого вообще не было ни в одной из телеверсий. А старый материал в сочетании с новым воспринимается уже иначе. Кино – это ведь искусство монтажа, вспомните «эффект Кулешова», когда лицо актера Ивана Мозжухина подклеивали то к тарелке супа, то к изображению мертвого ребенка, и каждый раз на нем читались соответствующие эмоции – то голод, то скорбь.

Для вас важно дистанцировать сериал «Демон революции» от кинофильма?

Это другое произведение, и я всегда это подчеркиваю. Тут речь даже не о желании дистанцироваться – тут действительно все иное, по-другому расставлены акценты. ЛЕНИН. НЕИЗБЕЖНОСТЬ, «Демон революции» и «Меморандум Парвуса» – это три разных фильма, я сейчас имею редчайшую возможность продемонстрировать триптих. Когда несколько лет назад я начинал всем этим заниматься, меня прежде всего интересовал полнометражный кинофильм. Но в расчете на телевидение мы сняли значительно больше материала, и появился трехсерийный, довольно энергичный телефильм. Каналу «Россия 1» нужно было яркое название – и возник «Демон революции», хотя вообще-то так прозвали не Александра Парвуса, а Льва Троцкого… Потом вышел восьмисерийный, более неспешный и подробный вариант на «Культуре». И вот сейчас, наконец, появился ЛЕНИН. НЕИЗБЕЖНОСТЬ, который стал в триптихе центральной частью.

Что же представляет из себя ваш фильм?

Это история поездки Ленина из Швейцарии в Россию в 1917 году, которая изменила судьбу страны и мира. Роуд-муви, если угодно. Как известно, для Ленина Февральская революция стала полнейшей неожиданностью, он даже не поверил, что она произошла. И сразу рванул из эмиграции, где провел много лет, в Россию, через Германию и Швецию, чтобы за считанные месяцы резко изменить ситуацию у себя на родине. Мало кто знает детали этого путешествия. Мало кто представляет себе, каким был знаменитый «пломбированный вагон», в котором ехали Ленин и его соратники. Почти никто не в курсе, что часть пути, уже совсем рядом с Петроградом, была проделана на санях по Финскому заливу. Только представьте: двенадцать саней, в них тридцать человек и Ленин с красным платочком-флажком, который дала ему Инесса Арманд… У меня в этот момент постоянно крутились в голове ахматовские строчки: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Вот-вот этот человек перевернет мир – а тут он в санях с красным флажком! И, конечно, в этом фильме по-прежнему есть Александр Парвус, которого называли «кукловодом революции».

Кстати, сериал критиковали историки: говорили, что рассказ о причастности Парвуса к революции относится к области домыслов.

Вопрос о том, до какой степени он повлиял на нее, думаю, останется открытым навсегда. Была такой искусствовед Паола Дмитриевна Волкова. Однажды у нас зашел разговор о Ленине, и она сказала: «Правду никто не узнает никогда». И эпиграф к нашему фильму, очень похожий на ее слова, определяет многое: «Никто не знает настоящей правды. А. П. Чехов». История предполагает возможность для художественного осмысления, и мне хочется привести еще одну цитату, из Чарльза Спенсера Чаплина: «Поэтическая интерпретация истории создает общее представление об эпохе. Я бы сказал, что произведение искусства содержит гораздо больше истинных фактов и подробностей, чем исторические трактаты». Если бы Александра Парвуса не было, его надо было бы выдумать. Художественное произведение предполагает протагониста и антагониста. Ленин сколько лет провел в эмиграции – и что в результате? Прозевал Февральскую революцию. Надо было придумать что-то такое, что сделало бы эти события внятными, артикулированными. Парвус – это совершенно реальный персонаж, его взгляды зафиксированы в реальном документе, его меморандуме. Как реальна и его цель, неоднократно им высказанная: разбогатеть и уничтожить монархию. Плюс у них с Лениным фантастически схожие обстоятельства жизненного финала. Два одиноких человека – Ленин в Горках и Парвус в Берлине – умерли в одном и том же 1924 году, один в начале года, другой в конце. Это правда, и это подарок судьбы, как его не использовать? Закончили жизнь в одиночестве. «Полковнику никто не пишет».

Работа над вашим триптихом началась, когда вам в руки попал сценарий Эдуарда Володарского…

Да, его самого тогда уже не было в живых. Я несколько настороженно отнесся к этому сценарию. У него там в основном рассказывалось про Парвуса, причем с большой ненавистью.

Дайте угадаю: демонический Парвус управляет ничтожной марионеткой Лениным и организует революцию в России?

В общем и целом – да. Ленин – кукла, а Парвус – крайне мерзкий тип, который взял и изнасиловал Россию. Я, кстати, о нем и узнал из этого сценария. Но снимать такой фильм мне совсем не хотелось. Для меня в этой истории был интересен Ленин, а про него в сценарии ничего нового не было. Да и на канале к этому отнеслись так же. Мы начали по-новому подходить к материалу, изучать его.

Вы читали много воспоминаний людей, знавших Ленина?

Да, я именно на них сосредоточился. Когда их собираешь, получается в чистом виде новелла Акутагавы Рюноскэ «В чаще», по которой Куросава снял РАСЕМОНА: несколько людей рассказывают об одном и том же событии с нескольких точек зрения, и все – по-разному. Причем в данном случае люди не выдумывают, пишут о том Ленине, которого видели и знали. Меня самого прежде всего занимало, кем был человек, который сумел так повлиять на исторические процессы и так изменить судьбу России. Исследовать этот вопрос гораздо интересней, чем вскрикнуть «да он мерзавец!» и начать его обличать или, наоборот, всячески обелять – а в обелении образа Ленина меня тоже пытались упрекнуть. Я просто хочу понять этого человека, что им двигало. И я нашел много деталей, которые выламывают Ленина из привычных рамок.

Кстати, у вас интересное название фильма. Вы смотрели МСТИТЕЛИ: ФИНАЛ? Там Танос в самый ответственный момент торжественно говорит: «Имя мне – Неизбежность».

Мне этот фрагмент даже отдельно присылали! Ужасно любопытное совпадение. Комиксы про Мстителей и их экранизации, насколько я знаю, дико популярны. И, кстати, не надо относиться к ним с пренебрежением: это тоже своеобразный метод исследования философских, а порой исторических вопросов… Я иногда смотрю картины по комиксам, потому что вообще стараюсь смотреть самое разное кино. Но «неизбежность» в названии нашего фильма появилась точно не благодаря Таносу. Это мое слово, и, если угодно, оно отражает мою точку зрения на события первых десятилетий двадцатого века в России: то, что случилось, нельзя было предотвратить. У меня четкое ощущение, что все это было как пьеса, написанная неведомым сценаристом где-то на небесах, и финал ее тоже был придуман заранее. Даже если бы царь не подписал отречение, даже если бы, например, Ленина убили по дороге из Швейцарии в Петроград – это все равно бы произошло. Ну как в сериале или кинофраншизе: если умирает актер, исполняющий ключевую роль, его заменяют другим, вносят в сюжет незначительные изменения, а история все равно продолжается, и ее финал известен. Никто и никогда меня не сможет в этом переубедить. Я давно занимаюсь российской историей, снимал «Гибель империи», и очень много моментов наводят на мысль, что в России в любом случае произошла бы революция, колоссальный переворот всего и вся. Это драматургия самой истории. Не было каких-то «точек невозврата», до которых еще можно было сохранить существующий порядок вещей, а после – уже нельзя. Знаете, кстати, что Николай Второй всю жизнь боролся с судьбой? Они с Александрой Федоровной поехали в Англию вскоре после венчания, и король Георг Пятый, двоюродный брат Николая, похожий на него как две капли воды, повел его к одному известному астрологу. И тот, не зная, кому составляет гороскоп, прописал там все совершенно точно, вплоть до расстрела в доме Ипатьева. И дальше вся жизнь Николая была словно сражение с этим гороскопом… Вообще-то даже Нострадамус говорил, что мы можем свою судьбу как-то переменить. Да, можем, но в том, что касается частностей, а не пьесы в целом.

Как появились два ведущих актера – Евгений Миронов и Федор Бондарчук?

На роль Ленина у нас пробовались и другие артисты. Я никогда не называю в таких ситуациях имен. Но для меня Миронов был основным кандидатом, и в какой-то момент я ему прямо сказал: «Женя, если ты не согласишься, я скорее всего не буду это снимать. Без тебя я не знаю, как». И он нашел время на съемки, хотя очень сильно сомневался, браться ли за такую роль. Насчет Парвуса – не так много у меня было кандидатов, но когда на горизонте появился Федор Бондарчук, сомнений уже не возникало никаких. Это была его роль.

Бондарчук по основной профессии все-таки постановщик. Всегда было интересно: когда режиссер выступает в качестве актера, он не пытается как-то исподтишка сам режиссировать фильм, влиять на конечный результат?

У меня же снимаются разные люди, и режиссеры в том числе. И Женя Миронов возглавляет один из ведущих театров страны, если на то пошло! Но я всегда даю исполнителям достаточную степень свободы, у меня нет диктата. Наверное, это позволяет как-то хорошо сработаться. У нас с Федей не было даже намека на споры из серии «я режиссер и лучше тебя знаю, что с этим делать». Хотя это не исключает того, что он что-то придумывал, а потом делал, а я это даже не замечал. Главное – получился очень яркий, сочный образ.

У вас легко складывались отношения с продюсерами проекта?

Совсем легко это не бывает никогда. Продюсеры – люди, которые предложили мне этот проект, они его по-своему выстрадали и они дают на него деньги. Надо уметь с ними общаться и относиться к их мнению без ненужного гонора. Да, у нас были разные ситуации, порой мы решали какие-то вопросы на повышенных тонах – но ведь в конце концов решали!.. Да и вообще, для меня это не конфликты, а скорее рабочие ситуации.

Вам не приходилось по ходу съемок переписывать сценарий?

Приходилось, и много. Но я это делаю всегда, я к сценарию свободно отношусь. Сценарий – повод для того, чтобы что-то сказать. Это ноты, а как играть музыку – уже другой вопрос. Приходил Женя на площадку, говорил: придумалась вот такая история. И мы буквально на ходу переориентировались. Возникла идея: давайте «Аппассионату» используем. И мы сняли сцену с ней…

У вас значительная часть действия разворачивается за границей. Как вы все это снимали?

Нам повезло, что на свете есть город Будапешт. Иначе у нас бы просто денег не хватило снимать Берлин в Берлине, Цюрих в Цюрихе, а Берн в Берне. Будапешт не зря называется городом шести столиц – и, что интересно, там есть «берлинская» фактура, которую уже в самой немецкой столице не найдешь! Чуть-чуть добавишь компьютерной графики – и все получается идеально. При этом с венграми очень легко работать, они привыкли сотрудничать с иностранцами, у них же снимают множество голливудских фильмов – в этом смысле они даже избалованные. Но наши партнеры из Origo Studios были очень толковыми. В сочетании с талантами художника Сергея Иванова и оператора Дениса Аларкона Рамиреса их усилия дали потрясающий результат.

Как вам кажется, удастся ли вам заинтересовать своим фильмом молодого зрителя?

Думаю, будет довольно много молодых людей, которые этим заинтересуются. Главное – рассказать им о картине, сделать так, чтобы они услышали, что она существует, чтобы им стало любопытно. Надо продвигать фильм в Интернете и в соцсетях. «Сарафанное радио» всегда работало лучше всего. Донести до них, что они увидят на экране то, чего никогда не видели, что это новый материал, нетрадиционный взгляд на историю. Это рассказ о человеке, который изменил мир – что может быть интереснее для молодого поколения, которое хочет того же самого?