Жан-Марк Кентон: «Моя роль – разрабатывать генеральную стратегию»
Директор по репертуару сети «Синема Парк» и «Формула Кино» – о европейском опыте и идеях для российского рынка
В нашей отрасли повелось считать за образец устройство французской киноиндустрии. Чаще всего о ней вспоминают, когда речь заходит об увеличении доли национального кино. И тогда начинаются разговоры о квотах, поборах с кинотеатров и прочих неприятностях. Но тут объединенная сеть «Синема Парк» и «Формула Кино» пригласила на позицию директора по репертуарной стратегии Жана-Марка Кентона, руководившего, например, мультиплексами Les Cinémas Gaumont Pathé. И теперь есть надежда, что кинопоказчики также смогут приводить французские примеры в свою пользу. О них мы и поговорили с новым топ-менеджером крупнейшей российской сети.
Ранее вы работали только с французскими кинотеатрами. Чем вас привлекло приглашение поработать в России?
Внесу небольшое уточнение: я работал не только с французскими кинотеатрами. Свою карьеру я начал именно за пределами родной страны – в Англии. Там я прожил десять лет. Тогда я впервые стал директором кинотеатра – это был «Гейт Синема» в Ноттинг-Хилле, площадка сети Picturehouse, которая в те времена управляла 25–30 небольшими кинотеатрами и специализировалась скорее на авторском кино, чем-то среднем между артхаусом и мейнстримом. Потом она была куплена сетью Cineworld. Я руководил этим кинотеатром на протяжении трех лет. Так что мой первый опыт был именно за границей. Затем я вернулся во Францию и продолжил свою карьеру там, будучи уже французом с иностранным опытом. Это, надо сказать, достаточно редкое явление, потому что французы, особенно в сфере кино, чаще всего большие домоседы, считающие, что за пределами Франции не происходит ничего интересного. Предложение поработать в России, в объединенной сети «Синема Парк» и «Формула Кино», заинтересовало меня как раз возможностью добавить международного измерения моей карьере. Россия небезразлична мне с культурной точки зрения, а индустрия кино, в частности, кинопоказа, здесь еще очень активно развивается, так что это интересный челлендж.
Челлендж, наверное, еще в том, что ранее это были скорее небольшие кинотеатры, а «Синема Парк» с «Формулой Кино» – крупнейшая российская сеть?
Небольшие кинотеатры были в моей карьере до Pathé – сети, которая больше «Синема Парка» и «Формулы Кино». На текущий момент у нее свыше ста кинотеатров. У меня был самый разнообразный опыт. Знаете, в Париже, например, на протяжении семи лет я работал в сети Les Ecrans de Paris, которая насчитывала пять кинотеатров, тринадцать экранов и специализировалась на арт-мейнстриме. Ее считали первой и последней независимой киносетью – наибольшей среди маленьких или наименьшей среди больших. Бывало так, что утром я приезжал на встречу директоров мелких кинотеатров и там на меня смотрели, как на капиталиста, зарабатывающего много денег, а после обеда я мог оказаться на другом совещании – с представителями крупнейших сетей, таких как Pathé или UGC, и они уже смотрели на меня, как на нищеброда, управляющего маленькими кинотеатрами и использующего такие «неприличные» слова, как «культура», «воспитание зрителей» и прочие. Я был где-то посередине и приобрел не только объемное видение происходящего, но и иммунитет к любым предрассудкам. Затем у меня появилась возможность поработать в киношколе La Fémis, где в 2004 году открылось подразделение, обучающее дистрибуции и кинопоказу. Туда приходили самые разные спикеры, рассказывавшие о своей специализации. Таким образом мне удалось пообщаться практически со всеми участниками отрасли. И потом уже, это было три года назад, мне предложили присоединиться к Pathé. Тогда я перешел Рубикон – от независимого кинопоказа, наподобие вашего «Пионера», к мультиплексам, миллионным посещениям и самой широкой публике. Мне было невероятно интересно, потому как казалось, что именно так можно в том числе произвести и какие-то культурные перемены в стране. Когда ты работаешь с небольшим артхаусным кинотеатром, тебе, конечно, проще – ты хорошо знаешь публику, которая очень ограничена в нем по своему количеству – она немного буржуазна, высоко образована. Но магия кино именно в больших кинотеатрах, через которые ты можешь обращаться к большому количеству людей и оказывать на них влияние. Я старался делать это с умом, оперируя не только исключительно показателями доходности. И сейчас в «Синема Парке» и «Формуле Кино» я вижу схожие задачи.
В России сегодня идет битва за долю национального кино, которое противопоставляют Голливуду и независимому кинематографу. Наблюдали ли вы что-то подобное во Франции?
Схожая битва (если использовать ваше слово) идет, наверное, во всех странах, где доминирует голливудское кино. А не доминирует оно разве что в Индии, где национальный кинематограф составляет 90 процентов, потому что индусы искренне любят свои фильмы и только их и смотрят. Ну и в Китае, но там по другой причине – этому способствует власть. Во Франции также существует политика поддержки французского кинематографа – еще с послевоенных времен. Я убежден, что в этой битве выигрышна следующая стратегия. Когда национальное кино сильное и показывает хорошую долю в прокате, то и кинопоказ других кинематографий мира в этой стране также становится более сильным. И когда мы приучаем зрителя к чему-то другому, кроме голливудских блокбастеров, это очень хорошо влияет и на просмотры национальных фильмов тоже. Я вижу разделение на голливудское кино и все остальное – будь то российское, французское или любое другое независимое. Помню, как в Англии зашел как-то в видеоклуб – там была огромная зона голливудского кино и очень маленькая, на которой было написано «Мировое кино». Это «Мировое кино» включало фильмы на иностранном языке, французские фильмы, испанские, и в то же время – англоязычные работы Кена Лоуча, Джима Джармуша, Джона Кассаветиса. Понимаете, да? Все немассовое кино запихнули в эту зону. Это какое-то естественное, наверное, разделение. И оно сохраняется в кинопрокате тоже.
При этом мы нередко наблюдаем, что к национальному кино наш зритель относится гораздо строже. То, что он мог бы простить голливудским фильмам или даже французским, российскому ставится в вину. Во Франции долю делают преимущественно комедии, к которым требования чуть пониже, но в целом, допустим, на том же недавнем ВАЛЕРИАНЕ, не возникало схожих, как мы это называем, двойных стандартов?
Я думаю, что все зависит от самих фильмов и от того, насколько они качественные. Можно сколько угодно критиковать Голливуд (и французы в том числе это делают), но, конечно, нужно отметить и признать, что там снимают фильмы очень хорошего качества, и сценарий у них пишется в среднем три года. А когда сценарий написан за три месяца, и фильм плохо снят, и актеры фальшивят, то, конечно, людям такое кино не понравится, будь оно французским, русским или еще каким. И я думаю, что если вы любого молодого француза, поймав его в мультиплексе, спросите, какие фильмы он предпочитает, он скажет вам: «Американские». Потому что французские фильмы, по его мнению, полный отстой. И каждый год у нас производится много картин, которые действительно могут соответствовать этому определению. Опять же, потому что у нас меньше бюджеты на спецэффекты и прочее. Но есть известная истина, и я с ней согласен: людям всегда больше нравится смотреть кино на своем языке и о своей культуре, если оно хорошо сделано. При одинаковом качестве зритель выберет национальный продукт. И русские в этом не исключение. Вспомните 9 РОТУ. Этот фильм был очень популярным в вашей стране несмотря на то, что он, конечно же, напоминает американские ленты про войну во Вьетнаме. Люк Бессон же в последнее время стал снимать фильмы на английском языке. Тот же ВАЛЕРИАН, там есть французские деньги, но по большому счету это американское кино. А вот то, с чего он начинал, такие картины, как ЛЕОН и НИКИТА, тоже походили на американские, но снимались во Франции и про Францию. При этом не только деньги определяют качество. Безусловно, очень важно, как развита индустрия в целом, и в этом смысле у российской киноиндустрии с каждым годом все больше и больше опыта. Но вдохновение режиссера не зависит от всего этого. К примеру, сцена из фильма НЕЛЮБОВЬ Андрея Звягинцева, где ребенок бесшумно плачет после ссоры его родителей, очень сильная с эмоциональной точки зрения. Для меня лично сильнее, чем все взрывы, которые нам показывали в американских фильмах в этом году. И на нее не ушли миллионы долларов.
Что на данный момент вам кажется возможным привнести из французского опыта, а что точно не приживется в российском кинопоказе?
Организация французской индустрии, будучи очень комплексной, – это та модель, которую во всем мире ценят и многие считают примером. Но ее очень сложно перенести на какую-то другую реальность, потому что во Франции она существует уже 70 лет. Если говорить вкратце, то вся суть этой модели сводится к перераспределению денег. То есть, например, во Франции крайне мало бюджетных денег, которые идут на поддержку кино. Все средства формируются из налогов от самой отрасли. Например, есть налог с каждого проданного билета, отчисляемый в фонд поддержки кино, который, в свою очередь, способствует продюсированию, дистрибуции и показу фильмов. Эта система очень злит американцев, потому что, к примеру, ТИТАНИК, на который во Франции было продано 20 миллионов билетов, профинансировал в итоге огромное количество французских фильмов. Но налоги идут не только с билетов. По мере того, как стало развиваться телесмотрение, во Франции также пришли к необходимости получения средств от телевизионных каналов. Они тоже платят в пользу национального кино, и сейчас это основной источник, а не налоги с билетов. Когда были DVD, с них также шли отчисления в этот фонд. И, собственно, сейчас все стриминговые каналы также обязаны платить – безусловно, международные гиганты уровня Netflix были бы рады с этого соскочить, но таков закон. Такова целая философия, которая у нас очень хорошо укрепилась – если ты демонстрируешь кино, то должен помогать другим фильмам развиваться. Это такое очень общее описание французской политики в области кинематографа. Что касается более практических методов, которые можно было привнести, то я бы для начала оговорился, что пока мне, конечно, рано что-либо судить о России, я тут совсем недавно и пока лишь осматриваюсь, изучаю ваш рынок, чтобы потом уже предлагать какие-то свои инициативы. Мультиплексы в России появились на десять лет позже, чем во Франции. Но судя по тому, что я уже видел, так как сейчас начал ездить по различным кинотеатрам, сервис в кинопоказе (особенно это касается залов IMAX, залов премиум-класса, залов для детей) в России ушел далеко вперед по сравнению с Францией. А вот что есть у нас и чего нет у вас, но можно было бы привнести, – это гибкая тарифная политика и абонементы для зрителей. Во Франции действует такое правило: чем больше вы ходите в кино, тем меньше платите. Я думаю, это тоже очень интересная практика, которую стоит изучить с точки зрения российской действительности. Мне хотелось бы попытаться реализовать ее в «Синема Парке» и «Формуле Кино». С точки зрения репертуарной политики (а это тоже то, ради чего я тут) мне хотелось бы вмешаться в естественное развитие отрасли, которое я наблюдал и во Франции, и в Германии, когда большие кинотеатры специализируются только на показе блокбастеров, а маленькие – только на авторском кино. И получаются два противоположных полюса, а между ними практически ничего нет. Хотя если мы вернемся с вами на пятьдесят лет назад, то, например, замечательный фильм Калатозова ЛЕТЯТ ЖУРАВЛИ во Франции имел колоссальный успех, на него было продано 5 миллионов билетов, и тогда на картины не наклеивали такие ярлыки, как сейчас. Между авторским кино и массовым есть целая гамма фильмов – мне очень нравится слово «кроссовер», которое в Англии применяют в отношении вот такого серединного кино. И в Pathé как раз был представлен зрителю очень широкий спектр этих фильмов-кроссоверов. Мне хотелось бы и в России двигаться в этом направлении.
Сразу столько вопросов к вам по поводу всего сказанного! И первый – а сами-то вы были бы готовы платить налог с каждого проданного билета в «Синема Парке» и «Формуле Кино»?
(Смеется.) Это скорее вопрос к нашему генеральному директору Роману Линину. К тому, что я сказал про налоги, хотелось бы добавить, что взимаемые средства не идут кому-то в карман или просто государству, они возвращаются в отрасль, в том числе и в сами кинотеатры. Они могут пойти на реконструкцию, реновацию кинотеатров. Ведь поддержка киноиндустрии во Франции направлена не только на производителей, но и на дистрибуцию, и на кинопоказ. Дистрибьюторы могут возместить затраты на рекламу, кинотеатры – на покупку новых кресел, проекторов. Я думаю, что России еще предстоит найти свою идеальную модель, и я отнюдь не предлагаю французскую систему полностью перенести сюда. Ну и к тому же меня наняли не советником министра культуры. К сожалению (смеется).
Кто знает, может, и к счастью (смеется). Что касается лояльной ценовой политики и абонементов – у нас, кажется, подобные инициативы не очень приживаются из-за меморандумов от дистрибьюторов, которые устанавливают минимальную цену на свои фильмы в первые две недели. Что вы думаете по этому поводу?
Мне пока рано, может быть, говорить об этом, потому что я только недавно приехал и еще изучаю ситуацию. Надо еще, так сказать, акклиматизироваться. Но во Франции дистрибьюторы также все время недовольны, мол, цены слишком низкие и так далее. Но в итоге в выигрыше остаются и кинотеатры, и дистрибьюторы. UGC, например, в 2000 году ввела в оборот так называемую безлимитную карточку, дающую право на посещение неограниченного количества фильмов. Дистрибьюторы поначалу были очень недовольны – говорили, что это конец света, катастрофа, но потом изменили свою точку зрения, потому как увидели, что посещаемость возросла. Конечно, может быть, это связано со строительством мультиплексов, но думаю, что и с тарифной политикой – тоже. Кинотеатры не будут действовать себе во вред. Привлечение большего числа зрителей в кино – это целое искусство. А система «чем больше вы ходите, тем меньше вы платите» не означает, что вы не будете платить ничего. В итоге эта история во Франции прижилась очень хорошо. Теперь нужно изучить, сможет ли она прижиться в России. Пока мне кажется, что у этой системы очень большой потенциал, и это может привести к тому, что лет через пять Россия сможет обогнать Францию по числу проданных билетов.
Теперь о жанровом разнообразии. Это, безусловно, все очень здорово, что вы говорите, однако наш рынок сейчас находится в состоянии ужаса от того, что могут принять какую-то инициативу наподобие «пяти миллионов», и тогда никакого разнообразия уже не получится.
Я, конечно же, разделяю беспокойство всего профессионального сообщества в России на этот счет. Это будет очень вредно для отрасли в целом и для российского кино в частности. Потому что, как мы обсудили в начале, не конкретно российское кино против всего остального в мире, а все остальные кинематографии стремятся хоть как-то выйти из тени Голливуда. Так что в итоге эта система, как ни парадоксально, будет работать исключительно в интересах голливудского кино. Я понимаю, что есть необходимость найти средства на поддержку российского кино, но считаю, что нужно избегать каких-то искусственных способов их получить. В нашей профессии есть такая страшная правда, что если публика хочет посмотреть фильм, то она его в любом случае посмотрит, а если не хочет – смотреть не будет ни при каких обстоятельствах. Мы ведь наблюдаем это постоянно. И даже в 80-е годы прошлого века, когда по всему миру были различные диктатуры, запрещавшие показ американского кино, за это можно было даже сесть в тюрьму, люди все равно находили способ подпольно посмотреть фильмы с Чаком Норрисом и другими. Тогда как картины с огромным количеством рекламы нередко проваливаются. В этом-то и есть вся прелесть нашей работы. Иначе было бы невероятно скучно. Так что, я думаю, нам стоит прислушиваться к вкусам и потребностям публики, нужно ей доверять и предоставлять максимально широкий выбор, ни в коем случае ничего не навязывая.
Одной из инициатив нашего министерства культуры было также предложение ограничить число сеансов одного фильма до 35 процентов. При этом два года назад кинотеатры призывали подписать соглашение о намерении совместного обеспечения 20-процентной доли сеансов российского кино, и «Синема Парк» с «Формулой Кино» тогда отказались это делать. Что вы думаете о подобных процентных механизмах?
Несмотря на то, что многие думают обратное, во Франции не существует квот, это запрещено законом. Но есть ограничение по количеству сеансов одного фильма – не более 30 процентов. Эта система, которую у вас сейчас обсуждают, у нас работает достаточно хорошо. И она кажется вполне естественной для рынка, потому что даже самый крупный блокбастер обычно не идет в мультиплексе на более чем двух экранах. Может быть, только какие-нибудь ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ получат три экрана, но это редкий случай. Больше ведь и нет смысла, все равно заполняемость будет 20 процентов. Так что я не против такой системы – не вижу в ней вреда. Что касается отказа «Формулы Кино» и «Синема Парка» подписывать соглашение о 20 процентах, то меня тогда здесь не было, я не имею к этому никакого отношения, но в любом случае я думаю, что люди, которые приняли это решение, профессионалы в своей области, сами знают, что делать, и им может не нравиться, когда им что-то навязывают. Ведь все сильно зависит от количества фильмов, которые выходят. Французские, американские, российские – из года в год, от сезона к сезону их число варьируется, но всегда люди хотят смотреть хорошее кино.
Безусловно, есть закон рынка. И все же такие истории, как сложности вокруг МАТИЛЬДЫ или СДЕЛАНО В АМЕРИКЕ, демонстрируют, что кинотеатры могут просто не взять какое-то не самое маленькое кино по каким-то собственным убеждениям. Дистрибьюторы также любят выставлять разного рода ультиматумы. Как вы относитесь к этой рыночной, но тем не менее все же несколько дикой войне?
Я думаю, что «война» – это, конечно, слишком сильное слово для данного противостояния. Подобные баталии разыгрываются каждое утро понедельника не только в России, но и по всему миру. Это не больше, чем обычные взаимоотношения между кинотеатрами и дистрибьюторами. Это всегда диалог, всегда выбор. Кинотеатры выбирают, какое кино поставить, а дистрибьюторы – в каких кинотеатрах демонстрировать свое кино. Программирование кинотеатра подразумевает включение того или иного фильма в репертуар или нет. Так что не стоит слишком драматизировать. Это не война, а скорее рутина. Мы вправе отказаться от какого-то кино и не должны извиняться за то, что мы такая большая сеть, которая может себе это позволить. Но в то же время у нас нет задачи вести себя по-хищнически, потому что мы понимаем: репертуарная политика – это в любом случае диалог. Чтобы случился кинопоказ, нужен кинотеатр и нужен фильм.
А также зритель. И он, наверное, может вам простить отсутствие в репертуаре такого фильма, как СДЕЛАНО В АМЕРИКЕ, а вот отсутствие тех же ЗВЕЗНЫХ ВОЙН – уже, наверное, вряд ли.
Это всегда конкретный случай. Во Франции я сто раз наблюдал ситуации, когда дистрибьюторы угрожали: «Мы вам больше никогда не дадим свое кино!», или, наоборот, кинотеатры были недовольны и ссорились с прокатчиками, но обычно это длилось не больше трех недель, потому что в итоге мы все равно должны друг с другом взаимодействовать. Опять же, я не знаю такого дистрибьютора, который решит раз и навсегда поссориться с «Синема Парком» и «Формулой Кино». Для нас очень важны зрители, и поэтому наша работа с прокатчиками должна быть консолидированной и направленной на удовлетворение потребностей аудитории. Еще раз: и мы, и дистрибьюторы нуждаемся друг в друге. Можно, конечно, попробовать продавать билеты на пустой экран, но не думаю, что зрители придут (смеется).
Как строится ваше взаимодействие с уже существующим отделом репертуарного планирования? Успокойте рынок: старая команда осталась?
Конечно, мы будем работать со старой командой. Я пришел через шесть месяцев после того, как состоялось слияние двух киносетей. В результате было два директора по репертуарному планированию. Майя Манерова ушла в «КАРО». Как говорится, се ля ви. С нами осталась Светлана Ястребова, замечательный профессионал, которая теперь программирует обе сети. У нее сейчас смешанная команда: кто-то пришел из «Синема Парка», кто-то – из «Формулы Кино». И именно Светлана будет, как и раньше, общаться с дистрибьюторами. Я же нахожусь немного над ней в том смысле, что моя роль – разрабатывать генеральную стратегию. Я скорее междепартаментное звено, потому что общаюсь не только с отделом Светланы, но и с маркетингом и другими подразделениями. Моя задача на текущий момент – задавать определенные вопросы, а не предлагать мгновенные решения. Приведу вам пример. Я вчера был в кинотеатре «Пионер» и подумал, что в пешей доступности от него находятся два наших мультиплекса – «Формула Кино Европа» и «Формула Кино Сити». Какие есть варианты позиционирования и программирования кинотеатров в этой случае? Либо два мультиплекса продолжают работать с большим коммерческим кино, а авторское и высокохудожественное остается для «Пионера». Либо «Формула Кино Европа» и «Формула Кино Сити» также станут ориентироваться на более авторское кино, и в результате в Москве появится своего рода квартал, куда зрители смогут целенаправленно приезжать за кинематографическим разнообразием. Нечто похожее есть в Париже, в квартале Монпарнас. Как лучше сделать? У меня пока нет решения этого вопроса. Я пока его лишь задаю. И потихоньку публика даст нам на него ответ.
